Сунув руки глубоко в карманы, Чарли Мэн с тихой улыбкой встал на берегу, высокий, худой, с красным лицом, густо покрытым седою щетиной. Потускневшие от боли глаза лисы вспыхнули красным и жёлтым огнем, она рванулась из капкана, — хрустнули кости, на воде ручья засверкали тонкие струйки крови, зверь залаял, взвизгнул и замер…

Тогда Чарли Мэн подошёл к нему и умелой рукой сломал лисе позвонки шеи…

Семь недель он упорно трудился, чтобы сделать это!..

Но — недавно старый Чарли Мэн убил свою репутацию умного человека.

…Было так: чёрный ястреб явился в деревне и стал таскать кур. Его видели не однажды, стреляли в него не раз, но всё неудачно — хищная птица невредимо улетала, спокойно раскинув на воздух широкие крылья и как бы презирая вражду людей.

Но Чарли Мэн — он счастлив, верен его глаз, и метко бьёт ружьё! Чарли Мэн однажды увидал, как ястреб, охватив когтями большую курицу, тяжело взмывает с нею над деревней. Мэн выстрелил — птица, вздрогнув всем телом, упала на землю.

Чарли поднял ястреба — оказалось, что дробь оглушила птицу, но даже не ранила её. Полузакрыв глаза, ястреб смотрел в лицо охотника, и брови хищника вздрагивали, когти слабо шевелились.

Велика была эта птица, велика и тяжела. Её полузакрытые глаза смотрели без испуга, порой она вздрагивала всем телом — руки Чарли Мэна ощущали её теплоту, слышали биение хищного сердца.

Сбежались дети, женщины и ругали гордую птицу, грозя ей кулаками, и каждый хотел нанести ей удар в отмщение за куриц.

Жена рыжего Джека предложила:

— Отдайте этого разбойника детям, Чарли Мэн! Они уж справятся с ним теперь!

— Он может выцарапать им глаза! — испуганно возразила другая.

Старая Клэр, самая религиозная женщина общины, сказала своим голосом, охрипшим от молитв:

— Вы говорите вздор, дорогая Крукс! Дети могут выпустить эту страшную птицу… и она снова начнёт похищать наших кур… Следует отнестись серьёзнее к ней и сейчас же убить её…

И так как все очень уважали Клэр, то все согласились с необходимостью — убить…

Мэн снял свои пальцы с шеи ястреба, спокойно и молча посмотрел на шум вокруг себя, он посмотрел не на лица своими серыми глазами, а сквозь людей и через них, поэтому-то я и говорю — он посмотрел на шум. Потом он поднял птицу с земли, взял её подмышку и понёс домой.

Сначала дети шумно бежали за ним, спрашивая, что он думает сделать с ястребом, но он шагал, наклонив голову к земле, по своей привычке, и его неподвижное лицо, его каменное молчание оттолкнуло детей…

Он был интересный человек для детей, но они не любили его и, предпочитая говорить о нём между собой, редко и неохотно разговаривали с ним.

Когда Мэн пришёл домой, птица очнулась. Сильным движением всего тела она попробовала вырваться из рук старого охотника, но он снова схватил шею ястреба железными пальцами и тиснул её так, что круглые глаза птицы странно повернулись и налились кровью. Чарли Мэн приблизил голову ястреба к своему лицу и сказал ему кратко и просто:

— Убью, дружище…

Ястреб, изогнув шею, вцепился клювом в тыл ладони Чарли Мэна — охотник вздрогнул от неожиданности и боли, сжал зубы и, приподняв птицу над головой, с силой бросил её на землю.

Хищник упал на бок, но тотчас же повернулся на спину, распластал по ней крылья и вытянул их перед собой.

Его глаза, круглые и горящие, неподвижно остановились на длинной фигуре охотника и на его красном лице, остановились и сверкали, ожидая нападения. Ястреб приподнял голову, напрягая шею, и смятые перья на его шее грозно встали, вздрагивали, каждое и все…

Мэн взглянул на разорванное мясо руки, из неё обильно текла густая, тёмная кровь. Тогда он снял здоровой рукой ружье из-за плеча и приложил его к щеке…

Птица ещё больше вытянула когти, приподняла голову и с дрожью в крыльях, простёртых по земле, с огнём в глазах смотрела, ждала…

Чарли Мэн медленно поднял голову и серыми глазами взглянул в небо, такое высокое, обширное в этот ясный день. И опустил ружьё к ноге…

Подумал, спокойно рассматривая птицу…

Потом он положил ружьё на землю, взял в стороне ящик, подошёл к птице, ожидавшей минуту последней для неё борьбы, накрыл её ящиком и не спеша ушёл в дом.

Его жены и детей не было дома: они, как всегда летом, уезжали к деду, на озеро. Они, как это известно в деревне, не очень любят Чарли…

Минут через десять он вышел снова, рука его была перевязана грубо и наскоро полотенцем, которое уже успело пропитаться кровью, в другой руке он нёс тонкую и крепкую верёвку.

Сняв ящик с тела птицы, он опустился перед ней на колени и сказал угрюмо:

— Не будем ссориться…

Ослеплённая темнотой под ящиком, разбитая ударом о землю, птица лежала всё в той же, готовой к бою позе, но голова её теперь бессильно опустилась на землю, только один желтоватый круглый глаз смотрел в лицо Чарли…