Засыпая, Иван пробормотал:

— Завтра чуть свет встать надо. До жары на перевал влезть…

Я не спал довольно долго. Дважды вставал, поправлял костер.

Проверил, заряжен ли карабин. Засунул глубже под спальный мешок револьвер. Было тихо. Пряный запах каких-то цветов густо насыщал неподвижный воздух. Лошадь спокойно щипала траву.

Я лежал, вспоминая сегодняшний маршрут: в общем, верховья Кафандара не дали интересных находок, кроме вчерашней фауны в известняках. Руды здесь нет. Но белое пятно теперь будет закрашено. Северно-восточный угол планшета закончен… Однако что за чертовщина приключилась со мною в том сае? Никогда еще я так не трусил в горах. Нервы начинают сдавать…

Незаметно я заснул.

Проснулся я от какого-то резкого движения рядом со мной. Костер догорал. Была глубокая ночь. Инстинктивное чувство опасности заставило меня вскочить. Я повернулся к Ивану и замер, почувствовав, как колючими иглами пронизывает все тело леденящий холод.

Иван, неестественно скрючившись, старался подняться, опираясь левой рукой о землю и наполовину высунувшись из мешка. Правую руку с растопыренными пальцами он протягивал перед собой, словно защищаясь от кого-то. Лицо у него было перекошено, в глазах, устремленных в темноту поверх моей головы, застыло выражение дикого ужаса.

Он силился что-то сказать и не мог; все тело его сотрясалось, как в лихорадке, лицо было покрыто крупными каплями пота.

Что видел он там, в темноте, за моей спиной?

Инстинктивно прикрыв рукой голову, я оглянулся. Догорающий костер освещал небольшую площадку вокруг лагеря. На этой площадке никого не было.

Пронзительный крик заставил меня снова повернуться к костру. Иван уже сидел на траве около спального мешка. Глаза его были по-прежнему устремлены в темноту позади меня, а в руке покачивался револьвер, направленный мне в грудь. Он с усилием нажимал пальцем на спусковой крючок. Сведенная судорогой рука плохо повиновалась. Однако я успел заметить, что курок взводится.

«Сейчас выстрелит», — мелькнуло в голове.

Я отпрянул в сторону и успел оттолкнуть направленный на меня ствол. Пуля тонко свистнула совсем близко. Я был оглушен, но все-таки успел схватиться за револьвер, прежде чем был сделан второй выстрел.

Иван закричал пронзительно и страшно и, рванувшись назад, мешком осел на землю. Револьвер остался в моей руке.

Я вскочил, озираясь. Никого не было поблизости. Лошадь, испуганная выстрелом, раздувала ноздри и косилась на меня. Я вытер со лба холодный пот и вдруг сразу почувствовал слабость, почувствовал, как от резкой, прерывистой дрожи подкашиваются колени. Кровь оглушительно стучала в висках.

Иван лежал неподвижно. Я склонился над ним. Он еле дышал и, по-видимому, был в глубоком обмороке. Я зачерпнул кружкой остывшего чая и вылил ему на голову. Пришлось повторить эту операцию несколько раз, прежде чем он шевельнулся и с усилием открыл глаза.

Я положил ему на лоб мокрый платок и возможно спокойнее сказал:

— Ну-ну, все в порядке, Иван.

При звуках моего голоса его лицо приняло осмысленное выражение. Он сбросил платок и сел. Боязливо покосился по сторонам; помолчав, хрипло спросил:

— Ушел?

— Кто?

— Да этот… из мазара…

— Что ты выдумал! В мазаре никого не было.

— Были… Много их там…

Мне стало не по себе; я невольно взглянул в сторону мазара.

— Ушел? — полувопросительно повторил Иван.

Поймите мое состояние в тот момент. Теперь мне самому смешно при мысли, какой вздор мог так сильно перепугать двух взрослых мужчин, не раз встречавшихся лицом к лицу с реальной опасностью. Но тогда… Глубокая, непроглядная ночь. Глухое пустынное место, окруженное ореолом какой-то неопределенной тайны и связанных с нею страхов. Нервное напряжение, не покидавшее нас двое суток… Наконец, дикий бред моего спутника… Все это, вместе взятое, лишило меня самообладания.

— Что ты мелешь? — грубо закричал я. — Приснилось что-то, и ты раскис, как старая баба. Ты чуть не застрелил меня!

— Я в него стрелял, — виновато пробормотал Иван, — выстрелил, а он схватил меня…

— Это я тебя за руки схватил, хотел револьвер вырвать…

Иван всхлипнул.

— Ты, начальник, не серчай. Страшно мне… Слыхал про снеговых шайтанов? Тьфу, не будь ночью помянуты… Здесь их край. Потому и зверья здесь нет. Всех сожрали окаянные. И нам с тобой голов не унести отсюда…

— Что ты мелешь? — резко перебил я его. — Какие шайтаны? Опомнись!

— Эх, не знаешь ты ничего! — махнул рукой Иван. — И зачем только я поехал с тобой?..

Он наклонился к самому моему лицу, и на меня пахнуло густым водочным перегаром.

— Да ты пьян, Иван! — вырвалось у меня.

— Чуток хлебнул на ночь для храбрости, — сокрушенно признался он, да, видно, не помогло. Боязно мне, начальник.

— Понятно, — холодно сказал я. — Так вот почему ты чуть меня не застрелил. С пьяных глаз за снегового шайтана принял.