Ребята безмолвно повалились на песок в тени навеса. Молчание длилось долго. Первым его нарушил Тоби.

— А не сыграть ли нам в телефон? — негромко предложил он, не выпуская изо рта потухшей трубки. И, не дожидаясь ответа, наградил Джо звонким шлепком.

— Ну, ты полегче! — возмутился Джо, поспешно откатываясь в сторону.

— Начинаем войну, шеф? — спросил Питер.

— Вернемся в деревню и потребуем объяснений. Надо только проверить, где оборудование: снова у причала или исчезло совсем…

— Если бы исчезло, мы его под землей нашли бы. Тогда нашлись бы и виновники. Разумеется, опять у причала…

— Сегодня любой ценой войду в дом вождя, — запальчиво сказал я. — Если они станут стрелять, мы тоже откроем огонь.

— А не снять ли сначала часовых? — предложил Питер. — Берусь сделать это с трехсот метров.

— Первый выстрел — объявление войны. Пусть ответственность за начало военных действий падает на них.

— Превосходно, шеф. Если останусь жив, обещаю каждый день до отъезда убирать вашу могилу свежими цветами.

— Но я не хочу… — начал Джо.

— Смирно! — прервал Питер. — Шеф объявил мобилизацию. Берите карабины и шагом марш.

— Но я…

— Молчать! Вот твой карабин, проверь его. А ты чего ждешь, Штанга?

— Я за мирное разрешение споров, — спокойно объявил Тоби, выколачивая трубку. — Я сохраняю нейтралитет…

— Ага, и я тоже, — крикнул Джо, откладывая карабин.

— Трусы, — взорвался Питер. — Бабы, слюнтяи…

— Попридержи язык! Ты ведь тоже заключал контракт на бурение, а не на службу в колониальной полиции.

— Вот именно, — подтвердил Джо.

— Все равно — трусы. Над вами потешаются, а вы бормочете о нейтралитете. Трусы!

— Если еще раз повторишь это слово, Питер, подавишься им вместе с осколками зубов, — сурово предупредил Тоби.

— Довольно, мальчики, — вмешался я. — Пошли к причалу, а оттуда, кто не боится, в деревню.

Тоби и Джо поднялись без слова. Мы в молчании покинули лагерь. По пути, оглянувшись на своих спутников, я убедился, что только Питер вооружен. Тоби и Джо демонстративно оставили карабины в лагере.

10 января

… Наши вчерашние перипетии кончились довольно неожиданно. Убедившись, что все исчезнувшее оборудование снова находится у причала, мы отправились в деревню. Тут нас ожидал новый сюрприз. Посреди площади, на том месте, где мы оставили подарки и меморандум, лежала красивая циновка, сплетенная из пальмовых волокон. На ней громоздилась куча ответных подарков — копченая рыба, тыквы с напитками, рыболовные снасти, миски из панциря морской черепахи и гигантские перламутровые раковины, отливающие на солнце всеми цветами радуги. В одной из раковин торчала свернутая трубочкой записка. Она была нацарапана по-английски. Все три фразы без подписи:

«Справедливейший приветствует гостей и благодарит за подарки. Справедливейший всемилостивейше обещает аудиенцию в полдень через три ночи. Справедливейший просит не делать дырок в острове до встречи с ним»…

Помню, я тотчас же прочитал записку ребятам.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Джо.

— Если это не попытка оттянуть время, — добавил Питер.

Тоби по обыкновению ничего не сказал, только посасывал свою трубку. Мы забрали подарки и вернулись в лагерь.

Вечером за ужином Питер задал вопрос, который в равной степени волновал всех:

— Завтра опять начнем бычить, шеф?

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался я.

Питер испытующе глянул на меня:

— Я предлагаю, шеф, изменить место бурения. Начать собирать вышку возле причала. Какая в конце концов разница, где продырявить этот паршивый остров?

— Место скважины было согласовано с начальством. Древние лавы, а значит, и алмазоносные кимберлиты тут — возле нашего лагеря, вероятно, залегают ближе к поверхности.

— Вы сказали «вероятно», шеф?

— Разумеется! Точно этого никто не знает.

— Ну вот, видите. Значит, все равно, где бурить.

— А если скважина в районе причала вообще не встретит лав, -

не сдавался я. — Если проектной глубины не хватит и скважину придется остановить в теле кораллового рифа, венчающего древний вулкан? С меня начальство голову снимет…

— Проектной глубины может не хватить и возле лагеря. Мы ведь не знаем толщины рифа.

— Конечно. Но тогда пусть беспокоится начальство.