Они кое-как справились на этой ступени, а когда двинулись вперед, поняли, что безнадежно отстали. Даже мальчик-маг был где-то впереди, обгоняя многих воинов. Странно для того, чья задача была доставить их сюда и, при хорошем раскладе, отсюда и вытащить.

Лютик прибавила шаг, вспрыгивая на ступени с разбега, не останавливаясь и не отвлекаясь на статуи, если была надежда, что они успеют пробежать мимо. Нельзя было отставать и опаздывать к основным событиям.

Голос был слышен повсюду в этом мире, и несложно было догадаться, что это голос их врага:

— А ты думал, что здесь будет свалка?

Тишина в ответ не означала, что собеседник молчит. Скорее всего Лена его просто не слышала.

Зато слышала все, что говорил хозяин этого мира. А он расхохотался, потом сказал:

— Меня назвали Мусорщиком не потому, что я вырос на помойке. Просто мне нравится возиться с теми, которые для остальных — всего лишь мусор. Они — моя армия. Они приносят мне силу, мощь и страх окружающих. И я их берегу. Защищаю. И никто, никто безнаказанно не смеет убивать моих поданных! Так что ты оказался мертв, как только посягнул на него.

Пауза, заполненная, по всей видимости, ответом с другой стороны.

— Да, ты лишь заработал отсрочку своей глупостью. Лучше бы тебе было умереть тогда же.

Лютик бежала, бежала, как могла, чтобы поспеть к кульминации. Их оставалось слишком мало, чтобы армия могла пренебречь даже единственным воином. Из ее отряда — не больше десятка, да маг, из немногих, кто хоть чего-то стоил.

Мужчина, враг, хозяин этого мира наступал. Мальчик делал шаг за шагом назад, и было видно, с каким усилием ему даются эти шаги. Мужчина был высок, раза в полтора выше Лютика, и весь закутанный во что-то, похожее на черные бинты, мерцающие даже в рассеянном свете.

Лютик прыгнула между ним и мальчиком и взмахнула мечом.

Меч бессильно скользнул по черной поверхности, отскочил, и она увидела, как ломается та часть лезвия, что соприкоснулась с врагом.

Огненный шар, брошенный ее магом, был остановлен легким движением руки великана.

Мальчик отступил еще и оказался на самом краю платформы-ступени.

Лютику показалось, что ему ни в коем случае нельзя отступать, спускаться на следующую ступень. Почему-то она знала, что здесь это означает одно — поражение.

Она бросилась вперед.

На этот раз противник решил не отмахиваться от назойливой мухи, а разобраться с ней раз и навсегда. Он принял на себя удар щита, перехватил его, вырвал из ее руки и отбросил в сторону. Схватил девушку за плечи и потянул.

Лена поняла, что еще мгновение, и ее просто разорвут на части, на отдельные кусочки, не подлежащие воскрешению.

Три болта впились в лицо врага одновременно, один пробил глаз, второй обезобразил нос, третий ударился в кость черепа и отскочил. Дима наконец-то нашел применение своему оружию, и очень вовремя.

— Не сметь! — заорал ее враг, и Лютик воспользовалась этим криком. Даже не вонзила, а впихнула оплавленный огрызок меча Мусорщику в глотку.

Но даже в таком положении враг продолжил говорить. Его рот и гортань не шевелились, но в мире звучал его голос:

— Сны — какой идиотизм! Меня победил сон!..

Последним усилием он выдернул оружие из своего горла и, даже не замечая сопротивления Лютика, вонзил в ее грудь.

Лишь после этого свалился и закричал в предсмертной агонии.

Рев, накрывший окрестности, был такой силы, что верхняя пирамида задрожала, в ней что-то сломалось вместе со смертью хозяина. Задрожала и начала падать на свою зеркальную соседку.

Мальчик успел выдернуть их из рушащегося мира в последние мгновения перед катастрофой. Всех, кто оставался, — три-четыре десятка выживших снов.

Но Лена умирала. В этом мире, в центре галактики, под множеством звезд, раскрасивших небо без остатка.

— Виктор меня зовут, — почему-то решил наконец представиться сидящий рядом маг. Дима сидел с другой стороны и держал ее руку. Лютик видела, что держал, но уже не чувствовала прикосновения, о чем жалела даже больше, чем о предстоящей смерти.

Лишь смотрела на звезды.

— Вы… заглядывайте, — прохрипела наконец она, — у нас неплохо получается.

Дима кивнул. Виктор, слегка улыбнувшись, тоже.

— У… увидимся тогда, — еще сказала она…

И проснулась.

Проснулась со всхлипом, с давящей болью в груди.

Ей что-то снилось, что-то страшное, ужасное. Снилось только что, и Лена знала: в этом сне она умерла, возможно, от удушья или от сердечного приступа. Или от удара ножом.

Снилось только-только, но она не могла вспомнить. Лишь ловила обрывки сна, несвязные куски, молнии, падающие с цветного неба, и странные миры, которых не могло быть даже в ее снах.