Неделю спустя папа сказал маме, что дальше так продолжаться не может, поскольку ребёнок от скандалов становится совершенным неврастеником. Собрал свои вещи и ушёл…

– ---- OriginalMessage -----

From: Tina ‹mailto: krystyna@yandex.ru›

To: Bjaka ‹mailto: bjaka@mail.ru›

Date: Fri, 20 May 2007 22:28:48 +0400

Subject: Всё пропало!

Привет, подруга!

Сообщаю тебе, что все наши грандиозные планы на лето — накрылись!

Окончательно и медным тазом, как говорит твоя бабка Клава.

Само собой, по вине предков. На этот раз — моих. Можешь себе представить — вместо пристойного отдыха на нашей даче во Мшинской, копания грядок, пикирования огурцов и всего такого прочего, им вдруг вздумалось отправиться в поход. Вспомнить, видите ли, молодость. И пусть бы вспоминали, я, как ты понимаешь, совершенно не против. Ради флэта, свободного от пэрентсов, я бы даже их грядки ездила поливать. Но они зачем-то решили взять с собой и меня, и Подлизу! Прикинь, да?!

Тащиться куда-то на север в обществе Подлизы и ихних друзей молодости, месяц стучать зубами в палатке, сидеть у костра в дыму и слушать, как они козлиными голосами поют дебильные песни про багульник и «солнышко лесное», от которых у нормальных рэперов уши вянут и в трубочку сворачиваются…

Подлиза, естественно, изображает восторг и благоговение перед идеалами. Так бы и пристукнула мерзавца! Хоть ты пожалей меня, подруга!

– ---- OriginalMessage -----

From: Bjaka ‹mailto: bjaka@mail.ru›

To: Tina ‹mailto: krystyna@yandex.ru›

Date: Fri, 22 May 2007 01:32:13 +0400

Subject: Прорвёмся!

Да не расстраивайся ты так, Тинка! Может, они ещё обломаются. Мои вот мать с отчимом тоже каждый год мылятся летом в загранку, но всё время что-то не склеивается — то баксов нет, то отпуск в разное время дают…

А твои даже если и соберутся, так это ещё не прямо сейчас, успеем до июля потусоваться как следует. Хотя и непонятно, чего это их вдруг стукнуло — ехать куда-то. Сами додумались или подсказал кто?

Ты приходи в воскресенье часам к пяти к нашему кафе, а потом, если всё склеится, двинем на реальный фестиваль, мне Симон обещал. Да, чуть самое главное не забыла. Тинка, я тут по аське такого парня зафрендила… Подробности при встрече!

Приходи, не пожалеешь!

Мальчик рисовал, сидя за столом. Рисовал, как самый обычный ребёнок, — высунув кончик языка и болтая ногой. Высоко на стене виднелось окно, в нём замещала солнце керосиновая лампа, на столе горела толстая свеча, но темнота всё равно пряталась по углам. У стены в печи «Булерьян» (здешние обитатели называли её «Бурильян», так было понятней) шумело пламя, в окно тянулась толстая труба, обмотанная стекловатой. По бетонным стенам каплями сочилась вода, возле двери белел иней.

— Скоро закончишь? — нетерпеливо спросила худая темноволосая девочка. Она сидела в самом тёмном углу, на ворохе бесформенного тряпья, обхватив колени руками.

— Не подгоняй, — буркнул Художник и откинулся назад, придирчиво рассматривая рисунок.

К столу вперевалочку подошёл очень толстый мальчик. Заглянув Художнику через плечо, он ловким, почти незаметным движением подхватил краюшку хлеба, лежавшую на столе.

— Мне ручеёк нужен, — сказал он тоном авторитетного заказчика. — Ты смотри не забудь нарисовать. Я его прямо по руслу поведу.

В тёмном углу шевельнулось тряпьё, раздался слабый, хрипловатый, плачущий писк. Девочка завозилась, что-то нащупала, склонилась над небольшой корзинкой…

Толстый мальчик жалостливо покачал головой:

— Бедненькая. Это она, наверное, маму и братьев зовёт…

— Заткнись, идиот! — выкрикнула девочка. — Художник, давай шевелись, а то я…

— Да я уже всё. — Сидевший за столом отложил листок и сунул в рот кончик карандаша.

— Феодор! — хищно подавшись вперёд, приказала девочка. — Давай!

Толстый мальчик, носивший такое непривычное имя, тщательно дожевал оставшийся хлеб. Собрал в ладонь крошки и высыпал в рот. Потом взял листок и поднёс поближе к глазам. Он не очень хорошо видел.

— Слушай, а медведей-то ты зачем нарисовал? — повернулся он к автору. — Да ещё бурого вместе с белым? У нас же их тут вообще нету. Он не поверит…

— Поверит, — не выговорила, а почти прорычала девочка. — Всё правильно Художник нарисовал! Ему всё равно, каких зверей убивать, чем больше, тем лучше, какая разница, откуда взялись…