И то правда. Не скоро забуду этот восхитительный вкус.

Для любителей статистики: ежегодно в мире съедают чуть больше двадцати пяти тысяч тонн фуа-гра, из которых восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят тонн производятся во Франции.

Возможно, я уже говорил о том, что, будучи в Париже, я однажды в течение целого дня ходил по городу в поисках толстой француженки или француза и… не нашел. Вопрос: почему французы, которые так любят поесть, которые не представляют себе завтрака, обеда или ужина без белого хлеба, намазанного маслом (чаще слабосоленым), почему же они не толстеют?

В поисках ответа на этот судьбоносный (для многих) вопрос мы отправились к автору книги «Почему француженки не толстеют?» Мирей Гийяно. Эта миловидная женщина средних лет приняла нас в своей парижской квартире, где призналась нам в том, что писала книжку, главным образом, для американок.

– ?

– Месье, вы же знаете, что Америка страдает от ожирения?

– Да.

– Что вся Америка занята поисками панацеи от полноты?

– Да.

– Что на этом зарабатывают миллиарды всякие компании, предлагающие чудо-средства, прием которых якобы приведет к мгновенному похуданию?

– Да.

– Но все это чепуха. Все дело в том, ЧТО вы едите и КОГДА вы едите. Никаких секретов нет.

– Ну и как, действует на американок?

Мадам Гийяно смеется.

– Не очень, и знаете почему? Потому что это слишком просто, с одной стороны, и требует слишком серьезных усилий, с другой. В Америке хотят результата здесь и сейчас, незамедлительно, съел пилюлю-другую – и порядок. Или подписался на какую-то очередную магическую диету. А просто соблюдать определенные правила, не перехватывать в течение всего дня – нет, это не подходит. Кроме того, американки почти не потребляют красное вино, а без вина…

Ну, наконец-то!

Оказывается, ларчик просто открывался. Все дело в вине.

Моя мама родилась в Аркашоне – это место на берегу Атлантики, немного юго-западнее Бордо. Мне хотелось поехать туда, но одного соображения о том, что это родина моей мамы, было бы недостаточно. Но отыскался и другой, куда более мощный аргумент: устрицы. Разве можно говорить о Франции, тем более о французской гастрономии, не сказав ничего об устрицах?

Небольшая справка: так называемый бассейн Аркашона – это мелководный залив размером примерно пятнадцать на пятнадцать километров. На входе в залив со стороны океана расположены многочисленные отмели, частично заливаемые во время приливов. Эти отмели используются для разведения устриц, почему Аркашон и считается мировой устричной столицей.

Если вы бывали в странах Балтии и помните балтийское побережье с его дюнами и соснами, то вы имеете некоторое представление о том, как выглядит природа бассейна Аркашона. Только надо добавить градусов десять – пятнадцать тепла, надо умножить ширину и длину пляжей примерно на три, к соснам надо добавить еще кое-какие другие деревья. И еще вдоль побережья надо выстроить в уме десятки и десятки устричных ферм – небольших деревянных домов, в которых можно в любое время заказать дюжину-другую устриц со стаканчиком белого вина и нарезанным клиньями лимоном. На крайней точке бассейна Кап Ферре расположилась устричная ферма Катрин Ру. Блондинка с голубыми глазами, резковатая, жестковатая, говорящая короткими рублеными фразами.

– Устрицы едят давно. Прежде всего, римляне (опять?! – В. П.). Потом уже все остальные.

– Почему их не едят с мая по август, то есть в течение тех месяцев, в которых нет буквы «р»?

– По глупости. Одни говорят, что это придумал наш Людовик XIV, большой любитель женщин и устриц, которые считались, да и являются афродизиаками. Знаете, что это такое? – спрашивает мадам Ру, пристально глядя мне в глаза.

– Да, мадам, знаю.

– Так вот, король, говорят, боялся, что все его придворные и вся Франция последуют его примеру и будут съедать на завтрак дюжину устриц. Вот он и придумал запретить есть устрицы с мая по август. Чтобы они, бедные, могли размножаться и не исчезли бы. Это одна легенда.

– А еще?

– А еще говорят, что это придумали в Англии – в которой ничего не понимают в еде, – чтобы в жаркие летние месяцы не портились во время перевозок устрицы, ведь у англичан своих-то нету.

– Вы, видимо, не жалуете англичан?

– Как можно относиться к народу, который придумал тушить и жарить устрицы?!

– Вы выращиваете устрицы, но есть ведь и «дикие». Они, наверное, вкуснее и дороже?

– Ровно наоборот. Они менее вкусные и дешевле.

– Не понимаю. Например, выращенная форель менее вкусна и дешевле дикой…

– Да, потому что выращенная форель всю жизнь плавает в пруду, а дикая борется с течением, преодолевает водопады, и поэтому у нее мясо плотнее, вкуснее. Что касается устриц, то все живут в одних и тех же условиях, что дикие, что выращенные, но выращенные имеют преимущество.

– Какое?

– Мы их охраняем от хищников: рыб, крабов, других моллюсков, чаек.

– Это трудная работа?

– Это тяжелая работа, можете мне поверить.

– Используете иммигрантов?

Мадам Ру смотрит на меня чуть ли не с возмущением: