– Не припомню. Бункерная зона являлась секретным объектом. Даже работая в определенном секторе, большинство из нас не поддерживало контактов с другими научными группами.

– А как же интеграция? Совместные разработки?

– Все решал уровень доступа. Конечно, взаимодействие, координация крупных проектов – все это существовало на практике. Но я имел доступ только к своей лаборатории. Свободно разгуливать по подземному городу не разрешалось. Подобных мне специалистов насчитывалось тысячи. Каждый отвечал за определенное исследование. Мы встречались на конференциях, но могли и не подозревать, что работаем бок о бок.

– Что ты думаешь о тоннеле? Я не спрашиваю – веришь ты в его существование или нет. – Макс заметно нервничал.

Шелест опять задумался.

– Рациональное зерно в легенде присутствует, – наконец ответил он. – Сотни лабораторий проводили исследования и ставили эксперименты в области нанотехнологий. Ежедневно разного рода испытаниям подвергались различные штаммы наномашин. Исследования носили прогрессивный, я бы сказал – опережающий свое время характер, риск сбоев, например, при тестовых взаимодействиях колоний наномашин с техникой или при испытаниях нанороботов в искусственно создаваемых условиях жесткой радиации, агрессивных сред, электромагнитных полей часто вели к непредсказуемым последствиям.

Макс слушал его внимательно, не перебивая.

– В рамках бункерной зоны существовал так называемый стерилизационный сектор, – продолжил Шелест. – Туда доставлялись сбойные штаммы наномашин и пораженная при взаимодействии с ними техника.

– Ты там бывал?

– Нет. Сбойные образцы забирала специальная команда, входившая в состав службы безопасности. Спецподразделение ВКС.

– То есть процедура стерилизации тебе неизвестна? – уточнил Максим.

– Нет. В каждой лаборатории имелось свое аварийное оборудование. Ну, что-то типа огнетушителя на стене, – усмехнулся Шелест. – Позже, уже после Катастрофы, первые мнемотехники широко использовали такие аварийные устройства, обуздывая скоргов, формируя первые импланты. Сталкерам они известны под названием «кодировщик» и «излучатель». Думаю, сектор стерилизации был оснащен более мощными установками, способными остановить спорадический рост сбойной колонии нанороботов, а затем восстановить поврежденное программное обеспечение нанитов.

– Значит, Светлый Тоннель все же существует. – Во взгляде Макса вспыхнула и погасла искорка безумной надежды. – Легенды не возникают на пустом месте. Мифом, скорее всего, являются утверждения о «чистой душе». Всё намного проще. – Он говорил тихо, как бы размышляя вслух: – Устройствам стерилизации нет дела до наших помыслов. Они бездушны. Решающую роль, наверное, играет уровень имплантации?

– Думаешь, оборудование сектора функционирует до сих пор?

– Да. В автономном энергосберегающем режиме. Включается по факту появления в секторе сталкера или механоида, отрабатывает программы стерилизации и снова «засыпает» до следующего тревожного сигнала от сканеров. Если тоннель существует, то в нем нет никакой мистики!

– Вопрос: где его искать?

– Сам же сказал – в бункерной зоне бывшего Академгородка.

– В логове Ковчега?

Максим кивнул.

– Я соберу группу. Пойдешь со мной?

– У меня другая задача.

Макс лишь усмехнулся.

– Я разговаривал с командором. Предлагаю компромиссный вариант. Твой опыт работы с оборудованием может мне здорово пригодиться. Мы отыщем Светлый Тоннель, или, как ты его называешь, «стерилизационный сектор», а я помогу тебе достать образец скоргиума.

– Макс, ты надеешься вырваться? При твоем-то уровне поражения скоргами? – ужаснулся Шелест.

– Надежда всегда умирает последней, – отрезал Максим. – Пойдешь?

– Сначала скоргиум, затем тоннель? – уточнил Шелест.

– Ну, такая очередность логична.

– Согласен, – приободрился Шелест. – Вот только немедленно выйти не сможем.

– Отдыхай, – успокоил его Макс. – И закажи в Ордене все необходимое оборудование. Мне тоже потребуется время на подготовку. Да, и еще немаловажная деталь. Мне нужны точные координаты вкрапления, чтобы разработать план операции. Хантер сказал, что оно расположено в границах энергополя, захватывающего разрушенные, до сих пор не исследованные бункерные зоны?

– Да.

– Почему же Ковчег туда не добрался? Или Хистер не интересуется скоргиумом?

– Он предпринял несколько попыток. Безрезультатно. Егеря не прошли.

– Почему?

– Огромная плотность аномалий, множество механоидов, неразведанная структура полуразрушенных тоннелей, – пожал плечами Шелест. – Я же вроде бы говорил, что они пытались прорваться в неисследованные сектора.

– Почему пытались проникнуть через подземные пути? – настаивал Макс. – Не проще ли пройти верхом и отыскать путь вниз уже над точкой вкрапления скоргиума?

– Вкрапление расположено в районе Зыбучего Холма.

– Холм Снайпера? – удивился Максим.

– Ну, кто как называет. Более точных координат я тебе пока дать не могу.

– Ладно. Консультируйся с Орденом, заказывай все необходимое. Доложишь, когда будешь готов. Советую взять Монгола в прикрытие. Я ему доверяю.

– Захочет ли?

– Захочет. Он знает, что я буду искать Светлый Тоннель. Такой шанс выпадает лишь раз, верно?

«Макс явно чего-то недоговаривает, – подумал Шелест. – Но расспрашивать его бесполезно. Главное, что согласился. В остальном – разберемся на месте».