– Уверен. – «К несчастью». Он пытался похоронить свои чувства, но, несмотря ни на что, они становились сильнее и глубже.

– Дарси слишком много страдала. Она заслуживает счастья.

Остин приподнял одну бровь:

– Ты за нее переживаешь?

– Да. Тебя это удивляет?

Он сделал глубокий вдох. Неделю назад он бы не поверил, что вампиры могут сочувствовать и быть привязаны друг к другу, но это было так. Похоже, они могли испытывать те же чувства, что и живые люди. «Я человек», – слова Дарси всплыли в его памяти.

– Я изменил свое мнение.

– Она заслуживает лучшего. У нее душа ангела, – уголок губ у Ванды приподнялся. – В отличие от моей.

– Ты признаешь, что злая?

Ее улыбка стала шире:

– Кто-то может сказать такое про меня.

– Что ты сделала? Убила? – безразличным тоном спросил Остин, но был при этом очень серьезен.

Ее улыбка растаяла:

– Я предпочитаю называть это помощью правосудию.

Он нахмурился:

– Ты способна причинить вред невинному?

– Нет, – быстро ответила она, – а ты?

– Нет.

Она подвинулась ближе:

– Тогда не смей обижать Дарси.

Остин почувствовал угрозу в ее голосе:

– Я и не хочу, но все не так просто.

– Ты признал, что любишь ее. Она любит тебя. По мне, так все просто.

– Нет, это.. сложно. У меня важная работа…

– Более важная, чем Дарси?

– Нет, но я не могу себе позволить попасть в ситуацию, где мне придется выбирать. – Блин. И он не представлял, что будет обсуждать свои сердечные дела с вампиром.

– Если ты ее любишь, то возможен только один вариант.

– Это не так просто. Мне придется бросить все. Моя жизнь… вещи, в которые я верю… все изменится.

– А ты к этому не готов?

Хватит ли ему пороху на такое: отвернуться от группы по наблюдению за вампирами и ЦРУ? Присоединиться к Дарси и жить среди вампиров? Его признают предателем. Он не сможет найти себе хоть какую-нибудь работу.

– У меня была не легкая жизнь, – Ванда смотрела на звезды. – Я видела ужасные вещи. Концлагеря, пытки, смерть. Невероятную человеческую жестокость. Были времена, когда я просила у Бога смелости все это прекратить. У меня не было сил терпеть весь этот ужас.

– Мне жаль, – Остин не просто говорил это. Он действительно сочувствовал этим вампирам.

Ванда села ровно и посмотрела на него:

– Я бы пережила все снова и тысячу раз, если бы это вернуло мне мою младшую сестру, – слезы заблестели у нее на глазах. – Она была такой умной и полной жизни. Если бы она выжила, то была бы как Дарси.

Остин кивнул, его глаза увлажнились.

Ванда подплыла к нему:

– Нет ничего священнее любви. Не дай ей ускользнуть.

Создалось впечатление, что в окружавшем его мраке появилась трещина, из которой хлынул свет. И Остин, наконец, мог видеть ясно.

– Ты не злая, да? – Никто из этих модерновых вампиров не был злым.

– Мы просто стараемся изо всех сил сжиться с тем, что у нас есть.

Остин встал:

– Желаю всего хорошего, – он подошел к Дарси. Она посмотрела на него со злостью, потом отвернулась.

– Нам надо поговорить, – тихо сказал он, осознавая, что на него направлены камеры. После чего продолжил идти к оранжерее.

Мэгги дала ему полотенце:

– Пожалуйста, иди и переоденься для церемонии с орхидеями.

Остин направился к лестнице. Не удивительно, что Дарси была в ярости. Он понял, что сегодня его опять не выгонят.

Дарси решила проводить Ванду на этаж для прислуги, чтобы заодно узнать, мнение остальных дам по поводу последнего конкурса. К сожалению, все согласились с Вандой, так что ее надежды на то, что агенты ЦРУ покинут в этот вечер конкурс, были разрушены. Ванда переоделась в сухую одежду, достала две черные орхидеи из холодильника, после чего дамы направились в главное фойе на церемонию.

Принцесса Джоанна споткнулась, зацепившись каблуком за толстый ковер в коридоре:

– Страсти Христовы, дама может сломать шею в этих нелепых тапках.

– Ты со временем привыкнешь, – Дарси протянула руку, чтобы поддержать подругу. – Вы все выглядите прекрасно.

– Спасибо, – принцесса смотрелась очень элегантно в дорогом черном платье, украшенном по вороту жемчужинами.

– По началу я чувствовала себя обнаженной без корсета, – произнесла Кора Ли. – Но теперь я просто в восхищении от этого. Впервые за столетия я могу дышать полной грудью.