Шрифт:
Мне кажется, что из таких волевых девочек, как Асия, потом получаются героини. Мне очень хочется быть похожей на нее, но чтобы только не было так много веснушек. Во всем остальном я очень завидую ей.
Среди наших мальчишек тоже попадаются всякие. Однако их лучше всего знает Муса, ведь он играет и дружит с ними. Мы никакого внимания на мальчишек не обращаем.
Только об одном из них никак не могу не рассказать — это о Дальвосе.
Он девчачий враг номер один. Почему так? Очень просто. Он ненавидит нас, девчонок. При каждом удобном и неудобном случае подчеркивает свое превосходство, а это самое обидное, что может быть на свете.
— Девчонки — ябеды, — утверждает он. — Обманщицы и сплетницы… болтушки и мямли…
Вот уже целый год мы, девчонки, стараемся ему доказать, что уж не такие мы безнадежно плохие, как изображает он. Поэтому мы все поднажали на учебу. Асия даже увлеклась мужским спортом — лыжами… А если приходится плакать, при нем мы ни за что не плачем!
Но он такой упорный, просто беда! Мы, девочки, решили перевоспитать его. Назначили срок — до будущей весны; если он к этому времени не исправится, то мы между собой постановили — коллективно излупить его. Как-нибудь осилим. Другого выхода нет!
Остальные — о них и рассказывать нечего: одни совсем малыши, а другие почти взрослые, не чета нам.
Трудная неделя
В последующие дни я жила надеждой, что Муса все же образумится. Погорячится и раздумает! Но мой брат, как я уже говорила, слов на ветер не бросает.
— Ну, куда же мы денемся, если уйдем из дома? — доверительно спрашиваю я.
Сперва он отвечал, что подадимся на Кавказ, чтобы только быть подальше от дома, а потом начал называть то Сибирь, то Дальний Восток.
— Ладно, допустим, мы ушли из родного дома, — говорю я. — А дальше что?
— Совсем недавно в Сибири нашли богатейшее месторождение угля, — заявляет он спокойно. — А в Якутии открыли алмазы. — Все более загораясь, он раскрывает свою душу: — Вот видишь, другие открывают, а мы что? Сложа руки будем сидеть дома, ожидая, что кто-то другой за нас откроет и золото, и серебро, и все остальное?
— Ну, допустим, случится так, как ты задумал, — соглашаюсь я. — Вот мы открыли алмазные копи и рудные клады. А потом как? Что с нами будет?
— Работать останемся, — уже менее уверенно произносит Муса.
— Работать на рудниках и шахтах? — ужасаюсь я. — В наши-то годы?!
Мой брат, тяжело дыша и отдуваясь, вдруг заявляет:
— Кто осмелится прогнать открывателей? Никто!
Я насупилась и сочла за благо промолчать. Что поделаешь с упрямым человеком?
Каникулы в этом году, не в пример прошлым, не сулят ничего хорошего. Со страхом жду я того неминуемого дня, когда придется делать выбор: уходить с братом или оставаться дома, с мамой.
Я сама ужас как люблю путешествовать, это у меня в крови, но разве обязательно убегать из дома? Нет, это не дело, говорю я себе… Чапаев, как известно, от родных не убегал. Лиза Чайкина тоже открыто, не таясь, ушла на фронт. Муса Джалиль совсем не помышлял о побеге, когда был ребенком… Никто из хороших людей, как я полагаю, не стремился тайком убегать из дома. Том Сойер не в счет, он придуманный герой. Овод — тоже…
Как-то я решилась сказать брату:
— Хочешь — сердись, хочешь — нет, но я не могу оставить маму одну…
— Ну что же, сиди дома, — уклончиво ответил он.
Такое быстрое согласие очень огорчило меня.
— Ты вовсе не любишь маму! — горячо упрекнула я его.
Он ничего не ответил. Все-таки я догадалась, что он очень любит маму, только признаться в этом не хочет.
— Я пойду один.
Его решимость пугает меня. Хочешь или не хочешь, нельзя рвать последнюю нитку, что нас еще связывает. Может, дорога образумит его?
— Ладно, — сдаюсь я. — Вместе так вместе…
Все-таки, желая оттянуть роковое время, я предлагаю ему взять еще кого-нибудь. Мое предложение его настораживает.
— Кого ты предлагаешь взять? — спрашивает он сухо.
— Хотя бы Асию.
— У нее родная мать…
— Если Поэму?
— Избалованную девчонку? — ужасается он. — Ни за что! Кроме того, она боится ходить ночью. Помеха одна!
— Может, Дальвоса? — предлагаю я.
— Любит командовать. Не подойдет.
— Тамара хорошая девчонка, сильная, не плачет.
— Она не сирота! — отрезал он.
— Я ведь тоже не сирота, — вырвалось у меня.
Лучше бы я не произносила этих слов! Он ошеломленно взглянул на меня и сразу осекся. Я тут же подумала: уйдет один, обязательно уйдет!