— Итак, пятьсот лет я пребывал в таком вот облике, — сказал он. И вид его тут же изменился, теперь это был крепкий, высокий мужчина лет под шестьдесят, с прямой спиной, надменного вида. Борода его, как у Вольта Громура, была двух цветов — чёрно-седой, только короче. Изменилась и его одежда — из удобного для полёта костюма она превратилась в торжественно-официальную.

— Меня зовут Дишоан Венсенна, — изменившимся, каким-то колдовски притягательным голосом сказал он и обвёл учеников яркими чёрными глазами.

А потом он превратился в старикашку — болтливого, вертлявого и сопливого.

— Вот в таком дурацком виде я шатался по городу и вынюхивал тайны! — старчески писклявым голосом сообщил он, — Раскрывал заговоры, вычислял мятежников, обезвреживал крамолу. Могу доподлинно сказать вам, о студиозусы, что плетение интриг и страсть к политическим переворотам есть любимейшее занятие придворной знати. И вам ещё предстоит узнать много чего интересного по этой части. Маскировка, друзья мои, есть первое правило практикующего придворного мага, потому что подчинённая вам публика отнюдь не спешит делиться с вами своими тайнами.

— Это несколько позже, — прервала его Брунгильда, — молодые люди ещё не знакомы с искусством придворной интриги.

Настал самый интересный момент: студентам предстояло освоить автоморфизм.

— Нужно ясно представить свой облик, — объясняла Брунгильда. — Не разбрасывайтесь и сегодня не пытайтесь освоить более, чем одно преобразование.

Наверно, мало у кого что бы получилось, но в этот раз студенты прошли обряд инициации на волшебной книге — это способ передачи магических данных. Большая, толстая книга с плотными, старыми страницами, лежала на столе, и Брунгильда по очереди проводила перед ней учеников — она накладывала руку ученика на страницу, придерживая ладонь его своей рукой.

— Маг, инициированный на книгу, может провести к ней другого человека — таким образом осуществляется преемственность магии, — говорила она. — Волшебники, которые создали эти книги, давно уже ушли от нас, но мудрость их живёт. Их сила вложена в эти книги, они дарят вам свой талант — таким образом мы и развиваем мощь Дивояра.

Лён почувствовал, когда положил руку на пожелтевшую страницу с чуть выцветшей рунной вязью, как сильные потоки энергии пронзают его ладонь — такое ощущал он лишь однажды, когда его меч влил в него неведомую силу. Тогда Лён побеждал чудовищ и совершал подвиги. Вот, значит, как передается сила! Кто-то вложил магическую энергию и в его меч Джавайна! Наверно, это были те, кто был до него — потомки Гедрикса, блуждающего короля Дерн-Хорасада. С потоком энергии он ощущал, как недоступное до этого момента волшебство возрастного изменения становится как бы частью его — вместе с силой пришло знание. Это дарили ему частицу своего дара ушедшие в вечность дивоярцы.

— Ну, первая попытка, — сказала Брунгильда, отчего-то улыбаясь, — Представьте, как вы будете выглядеть в старости.

На лицах пятнадцати студентов, стоящих посреди зала полукругом, выразилась озабоченность — они пытались увидеть себя в преклонных летах. Нет, выглядеть такими, как старички-пенсионеры, никому не хотелось. Это уже на самый конец останется, а пока надо представить себя в благородном возрасте мудрости и силы.

— Не изображайте ничего, — вмешался в процесс Диш Венсенна, наблюдая старания учеников со своего кресла. — Не придумывайте себе вид. Просто мысленно гоните свои годы вперёд.

Другие магистры тоже давали советы. И вот у кого-то что-то стало получаться.

Фабиан и Алатрез начали изменяться. Волосы у них побелели, отросли до лопаток, а на подбородках образовались бородки. Они явно подросли, расширились в плечах, обзавелись бицепсами, и вот перед глазами магистров уже стоят два моложавых, румяных, картинно-мускулистых старца с неестественно юными глазами и словно приклеенными бородами. Магистры так и покатились со смеху.

У других тоже получалось смешно: Турайка разнесло вширь, отчего он сделался как бы квадратным. Щеголеватый Валерон не мог никак справиться с излишней худобой. Энина сделалась похожей на кормилицу, что её огорчило до слёз.

Лён ни с того, ни с сего вдруг вспомнил превращение Гонды, он подумал, что хотел бы выглядеть в старости, как его учитель — наверно, это и помогло ему.

— Неплохо, — сказала Брунгильда, окидывая своего ученика любопытным взглядом. Она совершила сложное движение рукой, и посреди помещения появилось большое зеркало на ножках.

Лён увидел свое отражение и жадно вгляделся в себя: каким он будет через много лет?

Такой же худощавый, высокий, прямой. Тонкие, интеллигентные черты лица, почти нет морщин, только кожа потемнела и стала суше. Серо-стальной цвет волос, более густых и слегка вьющихся. Что-то необыкновенно знакомое смотрело на Лёна из зеркала, как будто эти прищуренные глаза с морщинками он уже где-то видел. Если бы была у него борода, то был бы он похож… на Гедрикса! Того, чей каменный облик он видел в непроницаемой гробнице, плывущей по холодному и бесплодному морю одного из мёртвых миров!

— Ты хорошо справился, — сказала ему Брунгильда, а Лён подумал, что у него как раз ничего не получилось — это не его образ, просто он надел на себя личину совсем другого человека.

Он обернулся, чтобы отойти, и чуть не вскрикнул от изумления. Перед ним стоял рослый, крупный мужчина, с мощными плечами, крепкой грудью и сильной шеей. Полуседые, густые волосы, твёрдые черты лица, обветренного и потемневшего во многих походах, жёсткий и уверенный взгляд стальных глаз.

— Вайгенер! — невольно почтительным шёпотом обронил Лён. в его памяти мгновенно вспыхнул знакомый облик старого герцога, отца Алариха — того, кто с шести лет учил его и своего сына приёмам боевого искусства.