— Девять. Трижды три. Обдумаем это потом.

— А пока, мне кажется, пусть они полежат здесь.

— Остынут.

Не слушая ее, Хойт переступил черту и поднял один их крестов.

— Холодный.

— Отлично. Замечательно. — Мыслями Гленна была уже с Кианом. Искала средства, чтобы помочь ему. Она схватила сумку. — Мне нужно вниз, к нему. Никто не виноват в произошедшем, Хойт.

— Уже дважды. Дважды я чуть не убил его.

— В таком случае я виновата не меньше тебя. Идешь со мной?

— Нет.

Она открыла рот, собираясь возразить, но, помедлив, просто покачала головой и бросилась по лестнице вниз.

В роскошной спальне на широкой кровати лежал вампир. У него было лицо ангела. Падшего ангела, подумала Мойра. Она отправила мужчин за теплой водой и бинтами — на самом деле для того, чтобы они не путались под ногами.

И осталась одна с лежащим на кровати вампиром, неподвижным, словно труп.

Если положить ему руку на грудь, сердцебиения не почувствуешь. Поднесенное к губам зеркальце не затуманится. И рефлексов у него нет.

Она читала об этом — и о другом тоже.

Но вампир спас ей жизнь, и она у него в долгу.

Мойра подошла к кровати и попыталась использовать свои небольшие возможности в магии, чтобы успокоить обожженную плоть Клана. К горлу подступила тошнота. Девушке еще не приходилось видеть таких сильных ожогов. Неужели человек — или любое другое существо — способен оправиться от таких ран?

Киан открыл глаза — обжигающе-синие. Его пальцы сомкнулись на запястье Мойры.

— Что ты делаешь?

— Тебе больно. — Голос дрожал, и ей это не нравилось, но страх перед ним — перед тем, что она осталась с ним одна, — был слишком велик. — Несчастный случай. Сейчас придет Гленна. Мы тебе поможем. Лежи тихо. — Она увидела, что ему больно, и страх немного отступил. — Не шевелись. Я могу немного облегчить боль.

— Может, ты предпочитаешь, чтобы я горел в аду?

— Не знаю. Но точно не хочу быть среди тех, кто отправит тебя туда. Я не должна была целиться в тебя вчера вечером. И мне стыдно, что я заставила тебя поверить в то, что выстрелю. Ты спас мне жизнь.

— Уходи, и будем считать, что мы в расчете.

— Гленна уже идет. Тебе хоть немного легче? Киан закрыл глаза, и по его телу пробежала дрожь.

— Мне нужна кровь.

— Ну, моей крови ты не получишь. Моя благодарность не простирается так далеко.

Ей показалось, что губы Киана дрогнули — совсем чуть-чуть.

— Не твоя, хоть я и не сомневаюсь, что она мне понравится. — Он умолк, превозмогая боль. — В ящике, в том конце комнаты. Черный ящик с серебристой ручкой. Мне нужна кровь, чтобы… просто нужна.

Мойра отошла от кровати и открыла ящик. Вид прозрачных пакетов с темно-красной жидкостью вызвал новый приступ тошноты.

— Давай сюда — кидай, а потом беги, если хочешь, но мне нужна кровь.

Она принесла кровь и смотрела, как он пытается сесть и обожженными руками открыть пакет. Потом молча отобрала его у Киана и сама открыла его, немного расплескав.

— Прости. — Собравшись с духом, она одной рукой приподняла голову Киана, а другой поднесла пакет с кровью к его губам.

Он смотрел ей в глаза, пока пил, и она заставила себя не отводить взгляда.

Когда Киан осушил пакет, Мойра опустила его голову на подушку, принесла из ванной губку и вытерла ему губы и подбородок.

— Маленькая, но храбрая, да?

Она уловила сарказм в его голосе — и отзвук былой силы.

— У тебя нет выбора, потому что ты такой, какой есть. И у меня нет выбора — я такая, какая есть. — При виде влетевшей в комнату Гленны, она отошла от кровати.

— Обезболивающее нужно? — Гленна нанесла мазь на кусок марли.

— А что у тебя есть?

— Вот это. — Она осторожно расправила ткань на груди Киана. — Мне очень жаль, что так вышло. Нужно было запереть дверь.

— Запертая дверь для меня не препятствие — по крайней мере, в собственном доме. В следующий раз можете повесить предупреждающую табличку или что-то в этом роде… твою мать!

— Прости. Я знаю, что больно. Через минуту полегчает. Табличку, говоришь? — ласково приговаривала она, продолжая обрабатывать его раны. — «Взрывоопасная магия. Берегись!»

— Не помешает. — У него создалось впечатление, что ожог проник до самых костей, как будто огонь взорвался не только снаружи, но и внутри его. — Чем, черт возьми, вы там занимались?