Вечером, когда мы по обыкновению устроились на ночлег и Рикки разжег небольшой костерок, подпитываемый более магическими силами, чем скудными дровами, Шерьян наконец-то не выдержал. Я лежала на брюхе, неспешно и с нескрываемым наслаждением глодая кость телепня, добытого под вечер совместно с Рикки. Храмовник подсел ко мне, что-то негромко сказав сыну. Рикки засомневался на миг, но потом отсел подальше, чтобы не мешать нашему разговору.

– Тефна, – начал Шерьян, глядя куда-то поверх моей головы, – я могу с тобой поговорить?

– Говори, – добродушно разрешила я, понимая, что иначе от него все равно не отделаться. С сочным хрустом раздробила кость, заурчала, вылизывая языком костный мозг.

– Почему ты согласилась с планом бога-сына? – Шерьян кинул на меня беглый взгляд и снова отвернулся, словно зрелище моего пиршества было ему отвратительно. – Неужели ты так стремишься умереть?

– Отнюдь. – Я облизнула нос, испачканный в крови. – Напротив. Хочу жить долго и счастливо, о чем тебе уже не раз сообщала.

– Но тогда почему?! – воскликнул Шерьян.

Рикки, сидящий поодаль, встревоженно вскинул голову. Посмотрел на нас, убеждаясь, что мы еще не вцепились друг другу в глотки, и вернулся к полировке меча.

– Почему, Тефна? – уже тише продолжил храмовник. – Раньше ты никогда не отличалась особой покорностью и послушанием. Часто шла наперекор приказам и даже вопреки здравому смыслу. Лишь бы напроказничать, как говорится. А теперь сама идешь на заклание, не делая ни малейшей попытки к сопротивлению.

Я уткнулась в кость, ожидая, что еще он мне скажет.

– Одно лишь твое слово, да что там – просто кивок головы, и мы сбежим, – произнес Шерьян, поняв, что пока я не настроена отвечать. – Брось ты этот браслет. Без него тебя не достанет никакой бог. Им запрещено напрямую вмешиваться в планы смертных. Поверь, Тефна, если ты только пожелаешь – я пойду с тобой до конца. Пусть против нас выступят хоть все боги этого мира!

– И тебе плевать, что мир при этом погибнет? – насмешливо поинтересовалась я.

– Миру постоянно грозит гибель, – после краткой паузы отозвался храмовник. – На наш век хватит. Уверен, бог-сын найдет другого избранника.

– Шерьян, – серьезно проговорила я, оставив наконец-таки в покое кость. Все равно выгрызла ее досуха. – Я еще раз повторяю: я не самоубийца. Все закончится хорошо, обещаю тебе. Мы победим зло, и для меня начнется новая счастливая жизнь.

– Не понимаю, – растерянно протянул храмовник, не заметив иронии в моем голосе. – Тогда к чему все это? К чему поход к кругу мертвых? Почему ты согласилась, зная, что это принесет тебе лишь боль и смерть? Или считаешь, что запас твоих жизней безграничен?

– Ты спрашиваешь меня об этом здесь, на Пустоши. – Я выразительно фыркнула. – В исконных владениях бога-отступника? Где, как говорят, каждая травинка служит своему господину? Потерпи немного. Ты будешь первым, кто поймет мой замысел.

– Но прежде я должен буду нанести тебе смертельный удар, – с горечью протянул Шерьян. – Так?

– Не ты, – поправила я. Кивнула на Рикки. – Он. Твой сын сам вызвался. Полагаю, у него это лучше получится.

Юноша посмотрел на меня и отсалютовал поднятым клинком, словно говоря – уж не сомневайся, Тефна, справлюсь безо всяких проблем и смущения.

– Вы оба безумцы, – тихо обронил Шерьян. – Подумать только, в какую компанию я попал. Он – полудемон. Ты, уж не обижайся, нечисть, готовая впустить в наш мир бога-отступника. Почему я должен вам верить? Вдруг вы все спланировали заранее и заманили меня в ловушку, вынуждая показать дорогу к кругу мертвых?

– Правильный вопрос. – Я потянулась лапами к весело трещавшему костру, от которого шло пусть и несильное, но тепло. – Думай сам, Шерьян, можешь ли ты нам верить. Но я советую тебе забыть о разуме и послушаться сердца. Оно точно подскажет верное решение.

– Сердце мне говорит, что я обязан схватить тебя, хорошенько отшлепать и до конца жизни посадить под замок, чтобы не смела совать свой нос в такие опасные игры, – после долгой паузы негромко заметил Шерьян.

– Однажды мы это уже проходили. – Я показала в оскале клыки. – Мой милый, ты, конечно, можешь меня запереть. Но тогда потеряешь меня навсегда. Поверь, принуждением от кошки ничего не добьешься. А вот лаской и верой – вполне.

– Я надеюсь, я очень надеюсь, вы оба знаете, что делаете, – совсем тихо сказал храмовник.