Шрифт:
«Ну так поговори с ним! Представь, что это — новый способ прибить чудище в игре!»
Майк создал себе карикатурный облик, и внезапно оказалось, что начать общение не так уж сложно.
— Как вам нравятся занятия по моделированию, профессор Блаунт?
Взгляд старика остановился на Майке.
— Трудно представить, мистер Вильяс, к чему еще я был бы столь же безразличен…
Ур-ра! Гм. В общем доступе имелось немало сведений о Ральстоне Блаунте — даже какая-то переписка по группе новостей, доставшаяся в наследство. Всегда пригодится, если нужно потрясти родителей и других старших…
Но старик продолжал беседовать сам с собой:
— Я не то, что некоторые здесь. Никогда не впадал в слабоумие. Если по справедливости, то моя карьера должна идти так же, как и у лучших в моем поколении.
— По справедливости?
— В две тысячи шестом я был ректором Восьмого колледжа! На следующий год должен был стать канцлером Южного Округа Соединенных Графств! А вместо этого меня насильно отправили на пенсию…
Майку все это было известно.
— Но вы же так и не научились носить…
Блаунт прищурился:
— Я прошел четыре семестра этого вашего «Образования для взрослых»! Теперь мое резюме — в эфире!
— Должно быть, вы знакомы со многими важными людьми.
— Верно. Дайте мне время, и я еще…
— В-вы знаете, профессор, может быть, я смогу чем-то помочь? Нет-нет, не сам, конечно. У меня есть подключение!
— Вот как?
Что ж, хорошо, что Ральстон хотя бы знает, что такое «подключение». Майк разъяснил суть дела, предложенного Большим Ящером.
— Так что здесь могут быть и настоящие деньги.
Блаунт прищурился, стараясь разобраться в сертификате:
— Деньги не главное. Особенно в моей ситуации.
— Но любой человек с такими сертами имеет немалый вес! Может быть, вам еще удастся получить какую-нибудь помощь…
— Верно.
Старик еще не был готов заглотить наживку, хотя и пообещал переговорить с другими людьми из списка Майка. По условиям подключения помощь в работе над проектами засчитывается как небольшой плюс. Может быть, Ящер рассчитывал найти побольше связей…
Тем временем поднялся шум. Команда Мэри Дорси создала какого-то ползуна. Кругом прыгали прототипы.
Так достали, что даже говорить в полный голос нельзя.
Вильяс => Блаунт: Вы меня слышите?
— Конечно слышу, — ответил старик.
Получается, несмотря на клятвы Блаунта в «фишкосечении», ему, возможно, просто не совладать с беззвучными сообщениями — даже с работой на клавиатуре, к которой привыкли большинство взрослых.
Сяо-Вен Шу сидела на скамейке и читала с ноутбука. Чтобы заговорить с ней, потребовалось еще больше мужества, чем для обращения к Ральстону Блаунту.
Она выглядела такой грустной, была такой неподвижной… Список компонентов был отформатирован, точно каталог на жесткую копию.
— Раньше я в таких вещах разбиралась, — призналась доктор Шу, — вот гляди. — Она указала на картинку в музейном разделе. — Я сама этот чип придумала.
— Вы — самая крутая в мире, доктор Шу.
Собеседница Вильяса продолжала смотреть на экран:
— Ну, моя слава — в прошлом. В две тысячи пятом я оставила Intel и вышла на пенсию. А во время войны не могла устроиться даже консультантом. И навыки…
— Болезнь Альцгеймера? — уточнил Майк.
Он-то знал, что на самом деле женщина была еще старше, чем казалась. Ей гораздо больше лет, чем Ральстону Блаунту.
Сяо-Вен замешкалась, и на миг Майку показалось, что он ее как следует рассердил. Но тут же доктор издала грустный смешок:
— Болезнь Альцгеймера здесь ни при чем. Ты… теперь люди просто не понимают, что значит «стареть».
— Но я знаю! У меня в Фениксе живет прапрадедушка. И у бабушки — настоящее слабоумие, ну, вы знаете, такое, что нельзя перенастроить. А остальные родственники все умерли.
(Древняя присказка, старее не бывает.)
Доктор Шу покачала головой:
— Даже в мое время мало кто сохранял рассудок к восьмидесяти. Просто мои навыки устарели. Моя близкая подруга скончалась. Прошло время — и наступило безразличие. Уже не хватало сил о чем-нибудь беспокоиться. — Сяо-Вен посмотрела на ноутбук. — Теперь у меня силы как у шестидесятилетней. Может быть, и рассудок такой же. — Доктор мягко хлопнула по столешнице. — Но даже современные конспекты я не понимаю! — Казалось, собеседница Майка вот-вот расплачется.