Я всегда с удовольствием обедаю с ним во время своих приездов в Москву. Он жил в Париже и прекрасно говорит по-французски. И его любовь к парфюмерии, очевидно, вдохновлена Францией. Злые языки утверждают, что он не любит блондинок. Но мне кажется, что меня он очень любит, так как всегда охотно откликается на мои звонки. Я была у Владимира и дома, в его роскошной усадьбе в центре Москвы. Эта дворянская усадьба похожа на музей советского искусства. Там много красивых вещей: посуда с советскими символами, вазы с портретами Ленина, картины советского периода. Некрасов много лет собирает живопись конца XIX и начала XX века, до 70-80-х годов прошлого столетия, но особенно он любит 60-е годы – расцвет социалистического реализма в Советском Союзе. В его коллекции уже около семи тысяч картин. Среди любимых художников – Зверьков, Салахов, Жилинский.

Некрасов, в силу профессиональной необходимости, работает только с иностранными партнерами и, кажется, лучше других знает, как они к российскому бизнесу относятся.

– Россия семьдесят лет была закрыта для западных бизнесменов, – начал Владимир, – они даже не понимали, что происходит на нашем рынке, и, кроме того, журналисты на Западе писали только о негативе, который происходит в России, – какие-то захваты, убийства, непонятные приватизации. Западный читатель ничего не знает. А Россия – это не только какие-то захваты и какие-то приватизации. Россия – это еще и огромное количество людей, которые просто поставили бизнес с нуля. Французы, и не только французы, привыкли использовать чековые книжки, привыкли пользоваться кредитными карточками. В России этого не существовало, поэтому в основном использовали наличные деньги, а это всегда зло. Если у тебя много наличных денег, ты становишься объектом пристального внимания со стороны криминальных структур, которые существуют не только в России, они существуют в каждой стране мира. Америка борется последние сто лет с мафией, и они не победили и не победят, не потому, что мафия бессмертна, а по той причине, что сегодня мафия изменилась, теперь это не только малиновые пиджаки и толстые золотые цепи, а это прежде всего высокопоставленные чиновники, шикарные костюмы, красивые жены и девчонки 18-летние, которые окружают их в соболиных шубах, – то есть все изменилось.

Французы, когда ругают свои многочисленные налоги, ворчат, что приходится платить даже за воздух, которым дышишь. В России, по рассказам Некрасова, есть более оригинальные способы обложить трудящихся данью.

– Самая модная мулька, – засмеялся он, – называется «бизнес по-сегодняшнему». Приходит такая тетенька, лет шестидесяти, и говорит, вы знаете, у нас есть раствор для убивания крыс, а мы говорим, ну очень хорошо, но у нас магазины абсолютно новые, только что построенные, и крыс там просто априори не может быть нигде, потому что вся сантехника сделана так, что крыс не может быть. Я говорю, мы продаем помаду и кремы, крысы это не едят. То есть крысам нужны какие-то продукты или отходы. Она говорит, неважно, вы все равно обязаны купить. Мы говорим, нет, нам не нужно, потому что у нас нет крыс, а она говорит, послушайте, есть разнарядка, каждая успешная компания обязана купить пять литров жидкости, убивать этих крыс, иначе будут санкции.

Мило, легкий такой государственный шантаж, или даже не государственный, а тех людей, которые подстраиваются под государственную машину с целью подзаработать на крупных бизнесменах.

Маленькие девочки, читающие книгу, сейчас, наверное, думают, как это здорово – быть директором большущего магазина косметики и брать всегда все, что хочется, из красивых коробочек. Ан нет, оказывается, сам Некрасов, если ему что-нибудь нужно в своих магазинах, всегда покупает за деньги. Бухгалтерия строгая. Ну, хоть в очередях не стоит, и то хорошо. Кстати, о бухгалтерии.

– В 2004 году, – отчитывается как перед акционерами Некрасов, – аудиторами был подтвержден товарооборот в двести тридцать четыре миллиона долларов в тринадцати магазинах. В планах в 2008 году сделать миллиард долларов на продаже парфюмерно-косметических изделий. Мы лидеры рынка, и по многим маркам, особенно категории люкс, мы монополисты, мы продаем 50-70% всего товарооборота косметики и парфюмерии в Российской Федерации.

Я поинтересовалась, не пора ли изучать китайский язык, намекая на то, что все мировое производство плавно перемещается в Китай.

– Нет, – убежден Некрасов, – мы торгуем только люксом, а он еще долго будет производиться в Европе, упаковка может быть китайской, но не содержимое.

Владимир какое-то время жил во Франции, потом приехал делать бизнес в России.

– Я жил в Москве, и так получилось, что полюбил одну девчонку и уехал ради нее во Францию. И во Франции жил несколько лет, а потом все-таки не смог жить без России и вернулся, и, в общем-то, об этом не жалею. Мне только, единственное, жалко, что моя личная жизнь с ней не сложилась, но это уже, наверное, частная жизнь.

Если Владимир подумал, что нас не интересует его частная жизнь, то он глубоко ошибался. К тому же она вызывает такое количество слухов. Я даже предположила, что он сам их культивирует. Больше всего кулуарных разговоров было о его последней рекламной кампании с использованием обнаженных юношей.

– Чем больше ты интересен, тем больше возникает слухов. И это, наверное, даже хорошо. Я их не культивирую, знаешь, мне все равно, потому что я в этом не заинтересован. Я живу так, как я могу, и на большее не претендую. Что касается голых мальчиков, то это очень просто. У нас 93% покупателей в сети – это женщины, от двадцати трех до сорока пяти лет. Было бы, наверное, ни к чему в журналах, которые мы издаем, использовать в качестве рекламной модели женщину. Женщина в любой женщине видит конкурентку. Особенно когда смотришь на тебя, ты красивая, уверенная в себе, шикарно одетая. И тебя, может, кто-то и не любит, потому что ну как тебя любить? Вот все у тебя. Ты надеваешь такие блузки, что, когда смотришь на тебя, возникает сексуальное желание… У меня тоже возникает.

Я торопливо предложила это желание загасить и перейти к разговору о начале его бизнес-карьеры, о том, как и когда он почувствовал в себе качества руководителя.

– Еще в школе, еще в институте, – с легкостью переключился Владимир на менее щекотливую тему, – после института я работал и чувствовал, что могу сделать большее, что я могу быть лидером. И это чувство нельзя приобрести, оно, наверное, врожденное. Господь Бог дает каждому шанс быть другим человеком, только нужно правильно принять этот шанс, ведь многие люди думают, что деньги, слава, богатство и могущество приходят совершенно случайно и непонятно к кому, но ведь за каждым из этих слов стоит огромная работа.