Старушка сказала:

— В Мизене вашему возчику хорошо заплатят.

— У нас и сомнений в том нет, — заторопилась хозяйка дома, — сразу видно, что вы — дама основательная и со средствами. Нас только то удивило, что подобная дама оказалась в затруднительном положении.

— С дамами такое происходит сплошь и рядом, — фыркнула старушка.

— Да, но не в вашем же возрасте! — выпалила любопытная женщина.

— В любом возрасте, — отрезала ее собеседница и замолчала.

Парню с телегой тем временем давались последние наставления:

— Смотри во все глаза, слушай во все уши, Все запомни — потом мне расскажешь.

— Да понял уж, понял, — бурчал парень, которому совершенно не хотелось тащиться до Мизены в компании с какой-то полоумной старухой.

— По дороге спросишь — куда ехать, — продолжала мать.

— Да соображу как-нибудь, — отзывался сын.

Впоследствии обеим достопочтенным хозяйкам сильно попало от их мужей и прочих мужчин городка за то, что они отправили непонятную старушку в путешествие, не показав ее прежде городским властям и даже толком ничего о ней не разузнав. И ни одна, ни другая так и не смогли объяснить, почему повиновались этой старушенции так слепо и без возражений.

А как бы у них получилось противиться ее приказаниям, если она даже бывшим сержантом армии Ларренса помыкала? Только Фейнне и могла ей приказывать, но Фейине была далеко, бедная голубка, и старушка-няня понятия не имела, где ее искать.

Ренье несказанно удивил дядюшку, когда вытащил из сундучка расчетные таблицы и пишущие принадлежности и уселся за стол.

— Что это с тобой? — вопросил Адобекк.

— Решил применить на деле то, чему меня обучали в Академии, — пояснил Ренье.

— В первый раз слышу, чтобы то, чему обучают в Академии, можно было применять на деле, — фыркнул Адобекк. — Насколько я успел понять, Академия — храм чистейшей науки. Таковая ненавидит марать себя о реальную жизнь.

— Придется ей немного испачкаться, — вздохнул Ренье. — Жизнь чересчур упростилась, следует внести в нее струю академической сложности.

— Яснее, — потребовал Адобекк.

— О Тандернаке теперь известно все, — сообщил Ренье.

— Для меня ничто из того, что ты скажешь, не будет новостью! — сказал королевский конюший.

— Да, но... у меня есть свидетель. Дядя! Тандернак пытался украсть собственность королевского двора. В дополнение ко всему он еще и вор.

— Подробнее.

— Ладно... Он заманил к себе королевскую белошвейку и попытался сделать из нее свою... работницу.

— Да, это кража, — согласился Адобекк. — Но объявить об этом мы не сможем. По вполне понятной причине.

— Я знаю, знаю... — Ренье отложил таблицы, отодвинулся от стола и посмотрел на Адобекка пристально.

Тот поежился.

— Когда ты так пялишься, мне становится не по себе, — заявил королевский конюший. — Такой взгляд означает приближение неприятного разговора.

— Возможно... Хотя я не думаю, что этот разговор будет таким уж неприятным. Ничего особенно сложного не предстоит.

— Ладно, выкладывай.

— Ладно, выкладываю... Эта королевская белошвейка когда-то принадлежала вам.

— О! — сказал Адобекк. — Должно быть, я продешевил, когда продавал ее королеве.

— Дело даже не в ней... У нее там, в деревне, остался любимый человек.

— Друг мой, — проговорил Адобекк проникновенным тоном, — умоляю: никогда больше об этом не заговаривай. Не уподобляйся мужлану — и тем более мужланке! «Любимый человек»! Ты только послушай себя! Так выражаются простолюдинки, когда расписывают друг другу нежные страсти, коим они якобы предаются с такими же неотесанными мужланами, как они сами и все их предки до десятого колена.

— Дядя!

— Смени терминологию, — потребовал Адобекк.

— Хорошо. Эта девушка мне понравилась.

— Ну так возьми ее себе. Тебе даже не придется выкупать ее — просто сделай своей любовницей. Королева поощряет такие вещи. Счастливые люди лучше работают.

— Нет, я не о том... Нельзя ли выписать в столицу её любовника — того парня, с которым она была до того, как...

Адобекк закрыл ладонями уши.

— Еще одно слово — и я разрыдаюсь, — предупредил он, — а довести до рыданий королевского конюшего — один из самых опасных видов спорта, учти. Охота на кабана гораздо более невинное развлечение.

— По-моему, вы не хотите говорить об этом, — сказал Ренье.

Адобекк отнял руки от ушей.

— А как ты догадался?

— По некоторым вашим характерным словечкам. Впрочем, это лишь предположение... Возможно, я ошибаюсь.