— Уйдем отсюда, — попросил Чильбарроэс. — В этих краях мне делается сильно не по себе. Как будто ещё мгновение — и я увижу здесь самого себя, счастливого и юного, бегущего по тропинке в тумане навстречу Ринхвивар.

— Такое случается, — согласились его новые друзья. — Хоть и нечасто. Но здесь — самое безопасное место. В других гораздо голоднее. Там оно может напасть в любое мгновение.

— Здесь тоже, — шепнул Чильбарроэс, но эльфы не слышали его.

Они спали у потухшего костра, когда оно выступило из тумана и принялось рассматривать их. Медленно оно приобретало форму и превращалось в подобие человека: с пустыми глазами, с поджатыми губами, с широкими скулами и густыми черными волосами. Оно глядело на пятерых печально, как будто они были детьми, которые чем-то его огорчили и теперь придется их наказать.

Затем быстрым движением оно переместилось ближе и наклонилось над первым из спящих. Еще миг, и стремительное движение руки разорвало горло спящему. Послышался громкий хрип, кровь хлынула тяжелым потоком, заливая землю и угли костра. Подобие черноволосого человека упало на колени, приникло к земле и принялось хлебать истекающую кровь.

Прочие пробудились и бросились бежать. Издавая горловое рычание, чудовище помчалось за следующей жертвой.

Чильбарроэс понял только, что избранником чудища стал не он, а кто-то другой. Один из его друзей. Один из тех, кому для того, чтобы ощущать себя в полной мере живым, потребовалось постоянное чувство смертельной опасности.

Ринхвивар называла это испорченностью эльфийской природы, вспомнил внезапно Чильбарроэс. Рихвивар считала, что для полноты жизни довольно близости с возлюбленной и красоты, на которую можно любоваться.

Да, ещё дети. Для полного счастья необходимы дети.

Эльфы не бывают многочадны, и Ринхвивар не стала исключением; но одного ребенка она родила своему возлюбленному сразу, едва лишь они начали жить вместе и это был сын. Чильбарроэс даже вспомнил имя своего сына. Теган. Новый король, которому досталось наследие эльфийской крови.

Чильбарроэс бежал, озираясь по сторонам — всякий миг чудовище могло выскочить из засады и броситься на него. Неожиданно бегущий замер, точно налетев на препятствие: впереди, поперек тропинки, он увидел нечто блестящее. Он остановился, тяжело переводя дыхание, и начал подбираться к странной вещи очень осторожно.

Она была похожа на змею. На прядь длинных женских волос. На ленту. Но оказалась — небольшим мечом, предназначенным для юношеской руки.

Отвратительное фиолетовое пламя бегало вдоль клинка, полизывая мимоходом рукоять. Яд, понял Чильбарроэс. Тот самый яд.

Он обмотал кисть руки краем плаща и взял отравленный меч. Клинок оказался неприятно легким, будто был сделан из соломы и готовился предать своего владельца в любое мгновение, какое только окажется для этого удобным.

Сломя голову Чильбарроэс побежал обратно, туда, где расстался с эльфами, которые называли его «братом».

Он видел труп первого и едва не упал, споткнувшись о растерзанное тело второго. Третьего Чильбарроэс отыскал в тумане спустя несколько минут: по тихим стонам.

Бросившись возле умирающего на колени, Чильбарроэс спросил:

— Теперь ты чувствуешь себя живым?

Темное лицо просияло, улыбка показалась в мягких углах рта, созданного для поцелуев, не для предсмертных гримас.

— Я жив, как никогда... — проговорил эльф. — Опасность, боль, неопределенность...

— А женская любовь? — спросил Чильбарроэс жестоко.

Улыбка не дрогнула.

— О, и любовь была... конечно, — шепнул умирающий. — Не это важно. Не это важно...

Чильбарроэс наклонился еще ниже, но дыхания больше не слышал. Тогда он погладил безвольное лицо, чтобы оно разгладилось и обрело покой, и оно вышло из-под ладони человека странно умиротворенным. Только тут Чильбарроэс понял, что все это время стоял на коленях в огромной луже крови.

Он встал, повертел кистью, в которой зажал рукоять меча, и фиолетовые сполохи брызнули с клинка, точно капли воды, и побежали по туманным столбам, расцвечивая их трупными пятнами.

Чильбарроэс бежал, разрубая на ходу туман, и яд пропитывал комья влаги и падал на землю, отравляя и ее. Тропинка сделалась совершенно прозрачной. Сквозь почву Чильбарроэс видел потроха земли: сплетенные корни, полные брожения грибницы, потайные норы животных и кладовки, где муравьи и пауки хранят свои зимние запасы.

Аньяр убегал по тропинке от катящегося за ним когтистого шара. Чильбарроэс на миг приостановился: он вдруг усомнился в том, что сможет догнать этих двоих, преследователя и преследуемого, так стремительно они неслись. Аньяр, рослый и длинноногий, каждое мгновение норовил скрыться из глаз, а монстр не отставал от него. Из последних сил Чильбарроэс помчался следом и, уже падая от усталости, метнул отравленный клинок прямо в тело монстра.

И упал на тропинку, глотая ртом воздух. Ему было жарко — так, словно он стоял возле гигантского костра.