…как велел Макроус — с точки зрения Томаса Венцлова «В этой непереводимой шутке, обыгрывающей понятие «больших (мокрых?) усов» и звуки имени «Маркс», видимо, контаминированы усатый Маркс и усатый Сталин — два пророка максимы "цель оправдывает средства" (Венцлова Т. Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 68).

…расстоянье прикинуть от той ли литовской корчмы / до лица, многооко смотрящего мимо, / как раскосый монгол за земной частокол, / чтоб вложить пальцы в рот — в эту рану Фомы — /и, нащупав язык, на манер серафима/переправить глагол. — Здесь «корчма на литовской границе» из «Бориса Годунова» дополняется образом из «Пророка», как бы сводя автора «Литовского ноктюрна» и его адресата в едином поэтическом пространстве, символом и гарантией существования которого является Пушкин. При этом заданное автором прочтение всей строфы в «пушкинском ключе» может прояснять и ряд образов, казалось бы, прямо не связанных с общей темой. Так, в контексте сюжета «Пророка» строчка до лица, многооко смотрящего мимо, которую Венцлова справедливо трактует как «описание звездного неба» (Там же. С. 62), получает дополнительное расширение. Получение нового зрения от серафима как залог поэтической способности, сопоставленное с «многоочитостью», вызывает в памяти известный текст одного из философов, которого Бродский неизменно называл в числе наиболее на него повлиявших, — Льва Шестова. В своей работе «Преодоление самоочевидностей: (К столетию рождения Ф. М. Достоевского)», вошедшей впоследствии а книгу «На весах Иова», Шестов пишет: «Но я отвечу, что в той же книге рассказано, что ангел смерти, слетающий к человеку, чтобы разлучить его душу с телом, весь покрыт глазами. Почему так, зачем понадобилось ангелу столько глаз, ему, который все видел на небе и которому на земле и разглядывать нечего? И вот, я думаю, что эти глаза у него не для себя. Бывает так, что ангел смерти, явившийся за душой, убеждается, что он пришел слишком рано, что не наступил еще человеку срок покинуть землю. Он не трогает его души, даже не показывается ей, но, прежде чем удалиться, незаметно оставляет человеку еще два глаза из бесчисленных собственных глаз. И тогда человек начинает внезапно видеть сверх того, что видят все, и что он сам видит своими старыми глазами, что-то совсем новое. И видит новое по-новому, как видят не люди, а существа «иных миров», так, что оно не «необходимо», а «свободно» есть, то есть одновременно есть и его тут же нет, что оно является, когда исчезает, и исчезает, когда является» (Шестов Л. Сочинения: в 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 27). Многое в творчестве Достоевского, как считает Шестов, связано с таким зрением.

мы — взаимный конвой, / проступающий в Касторе Поллукс — комментарий Т, Венцлова: «"близнечный миф", развиваемый в стихотворении, восходит к "Литовскому дивертисменту". Там уже шла речь о зодиакальном знаке Близнецов. На обсерватории Вильнюсского университета есть ряд старинных барельефов, изображающих знаки Зодиака; самый запоминающийся из них — именно Близнецы (Кастор и Поллукс).<…> Имя адресата "Томас", кстати, означает "близнец"» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 59; 69).

Витовт, бросивший меч и похеривший щит — Витовт (13501430) — великий князь литовский. В ходе борьбы с двоюродным братом за власть Витовт был вынужден дважды бежать во владения Тевтонского ордена — так что скрываться ему не впервой. Меч и щит, с одной стороны, возможно приходят с литовского герба — Погони, или же, по мнению Т. Венцлова, «юмористический намек на щит и меч, эмблему КГБ» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 70).

…над балтийской волной/я жужжу, точно тот моноплан — / точно Дариус и Гиренас, / но не так уязвим. — Имеются в виду Степонас Дариус (1897–1933) и Стасис Гиренас (1893–1933) — американские авиаторы литовского происхождения, которые в июле 1933 года пересекли Атлантику на маленьком и плохо оборудованном самолете, направляясь из Нью-Йорка в Каунас, но погибли на германской территории то ли из-за аварии, то ли будучи сбиты немецкими ПВО. В Литве они стали национальными героями, а останки их самолета хранятся в Каунасском музее.

Он суть наше "домой", /Восвояси вернувшийся слог — Б. А. Кац так комментирует эти строки «Поставив наивный вопрос — "а что же это за слог?", не побоимся столь же наивного ответа: это первый слог в слове "домой", а вернулся он восвояси, потому что после семи ступеней гаммы повторяется ее первая ступень, называемая слогом "до". И, думается, неслучайно, именно в начале "Литовского ноктюрна" единственный раз в стихах Бродского встречается полная восьмиступенная простая гамма, с "до" начавшаяся и на "до" закончившаяся, чтобы с этого же "до" продолжаться дальше, бесконечно поднимаясь в царство Урании» (Кац Б. А. "Простая гамма" в стихах Иосифа Бродского: (Несколько разрозненных наблюдений) // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М., 1999. С. 431).

На смерть друга («Имяреку тебе, — потому что не станет за труд…») Т. 3. С. 58.

Впервые: Вестник РХД. 1973. № 2/4.

Стихотворение написано после получения Бродским ложного известия о смерти его московского приятеля, поэта Сергея Чудакова (1936–2000).

сочинителю лучшей из од/на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой — имеется в виду стихотворение С. Чудакова, опубликованное в первом номере самиздатского поэтического альманаха «Синтаксис» (1959):

Пушкина играли на рояле

Пушкина убили на дуэли

Попросив в тарелочку морошки

Он скончался возле книжной полки

В ледяной воде из мерзлых комьев

Похоронен Пушкин незабвенный

Нас ведь тоже с пулями знакомят

Вешаемся мы вскрываем вены

Попадаем часто под машины

С лестниц нас швыряют в пьяном виде

Мы живем — возней своей мышиной

Небольшого Пушкина обидев

Небольшой чугунный знаменитый

В одиноком на морозе сквере

Он стоит(дублер и заменитель)

Горько сожалея о потере

Юности и званья камер-юнкер

Славы песни девок в Кишиневе

Гончаровой в белой нижней юбке

Смерти с настоящей тишиною.

Война в убежище Киприды («Смерть поступает в виде пули из…») Т. 3. С. 61.

Впервые: У.

Поводом для стихотворения послужило турецкое вторжение на Кипр в 1974 году.
–

Киприда — одно из имен древнегреческой богини любви и красоты Афродиты. Бродский обыгрывает контраст между Кипром как родиной богини любви и Кипром как местом военных действий.