— О, Гельмут, смотри! — ткнул пальцем в сторону дядьки Хрисанфа первый солдат. — Это настоящий деревенский колдун!

— Вилли, ты как всегда преувеличиваешь! Колдунов не бывает!

— Это у вас, в городах. А у нас, в Шварцвальде, и поныне можно встретить таких же, как этот дед.

— И что в нем такого необычного? Старик, каких тут много.

— Местный полицай, — при этих словах Вилли указал на Немкова, — говорит, что тот лечит даже трудных больных.

— И пусть себе лечит, нам же с ними хлопот меньше. Пусть ходят к своему знахарю, а не таскают свои болячки в город. Давай лучше дом осмотрим. Время к обеду, а мы все еще ковыряемся в этой Богом забытой деревушке.

Немцы прошлись по комнатам, открывая дверцы шкафов и сундуки и вытряхивая на пол их содержимое. Ничего интересного не нашли и вернулись в комнату. Гельмут сел на лавку, а коренастый Вилли взгромоздился на стол, предварительно сбросив на пол все, что на нем стояло.

— Документы! — рявкнул он.

Немков закивал головой и повернулся к Хрисанфу.

— Хрисанф Петрович, им ваши документы требуются.

— А ты теперича у них заместо подпевалы ходишь?

— Какие обидные ваши слова, Хрисанф Петрович! А если бы тут, вместо меня, какой чужой человек был? Откуда он знает про вас? И не скажет господам солдатам, кто человек порядочный, а кто так… Обо всех вас думаю, а вы туда же…

— Держи ужо… — дядька протянул ему какую-то бумагу с печатью. — Других документов у меня нет, извиняй…

— А у него? — ткнул рукой Немков в мою сторону.

— Щас, вот он так в лес, да за дровами, с документами и поперся! Дома они у него, в Нефедьево, это аккурат верст семьдесят, ежели напрямки лесом идти.

Бывший бухгалтер подскочил к Вилли и что-то прошептал ему на ухо.

— Больной? Чем он болен? Это не тиф?

— Нет-нет, господин солдат! Тифа у нас в деревне нет! Он не может ходить…

— Да? По-моему, так он просто симулянт… Сейчас я его вылечу…

Он подскочил ко мне и сдернул на пол одеяло.

— Встать! Быстро!

Я с удивлением на него посмотрел. В принципе угрохать я его мог, вилка лежала под одеялом у правой руки. Удар в висок — и кранты! Перехвачу его карабин, и второму тоже карачун. А потом что? А потом плохо… Уйти не смогу, значит, амбец дядьке, да и всей деревне кисло будет.

— Он хочет, чтобы вы встали! — прошептал мне Немков.

— Интересно, как я смогу это сделать? У меня же ноги не ходят!

— Ну, хоть пошевелитесь! Не лежите бревном!

— Да не могу я!

— Что он там бормочет? — немец терял терпение. — Он что — не хочет встать? Ну, так ляжет, причем окончательно!

Он оттолкнул Немкова и вскинул карабин.

— Скажите ему, что если не встанет, то я его убью!

А ведь и выстрелит, с него станется. Вон глаза какие бешеные. Черт… не доброшу я отсюда вилку, веса в ней недостаточно. Максимум что сделаю, так это синяк набью. Эх, дядька Хрисанф, не вовремя ты мой наган заныкал!

Солдат лязгнул затвором.

Утюг?

Далеко… не достать…

Кружкой?

Легкая, толку с нее чуть.

Вилкой кидать?

А потом они застрелят дядьку Хрисанфа, спалят дом. И пройдутся по деревне частым гребнем… И выйдет так, что это я спровоцировал их на эти действия. Нет, не будем кидать. И эффект почти нулевой, и на сельчанах потом немцы отыграются. Так что же, попросту помереть? Или снова сыграть в старую, еще с 1941 года игру?

Бзынь!

Выпавшая из Анькиных рук крынка с молоком долбанулась об пол…

И правый бок немца окрасился в белый цвет!

— Черт!

Он внезапно подпрыгнул на месте и, бросив карабин, стал отряхивать свой мундир. Немков кинулся ему на помощь, подхватив с печки полотенце.

— Отто!

— Чего тебе? — раздался голос со двора.

— Какого дьявола ты пропустил сюда эту девку?!

— Был приказ — никого не выпускать. Про входящих ничего не говорилось. Да и потом, я же ее проверил. У нее ничего нет, кроме горшка с молоком.

— Все это молоко теперь у меня на кителе и брюках!

— Ну а я-то тут при чем?

Продолжая ругать своего коллегу, Вилли вышел во двор. Хохочущий Гельмут тащил за ним его карабин. Немков выскочил следом, бросив мокрое полотенце на пол.

Окаменевшая Анька прижалась спиной к простенку и не сводила с меня испуганных глаз.

— Фу-у… пронесло… — дядька Хрисанф наклонился и поставил в угол топор, который он незаметно для всех держал за спиной.

— Так вы его собирались…

— Ну да! По кумполу и все тут.

— А… остальные?