Он ступил на тротуар, помахал ручищей, подождал, пока доктор отъедет, и устало побрел к боковому входу. Поднявшись на один пролет лестницы, он вошел в угловую квартиру и стал дожидаться появления Тимоти Рурка или его телефонного звонка.

Прошло уже два часа, и три раза Шейн прикладывался к стакану, когда дверь отворилась, и ввалился Тимоти Рурк в плаще, туго затянутом вокруг тощей талии. Глаза его зловеще блеснули при виде мирной картины, которую являл собой Шейн, привольно раскинувшийся в глубоком кресле. Дымок сигареты уплывал ввысь, выпивка стояла под рукой.

— Ей-богу, Майкл! Ты единственный, кто способен извлечь жемчужное зерно из навозной кучи.

Шейн дружелюбно хмыкнул и спросил:

— Трудно было выбираться?

— Погляди на эти чертовы руки,— Рурк выставил на обозрение свои ладони. На них вздулись волдыри, причем некоторые лопнули, и обнажилось кровоточащее мясо.

— Плавал кругами по этому дерьмовому заливу два часа,— проскрипел Рурк. Он извлек бутылку чистого бурбона из стенного шкафчика с напитками, в котором ориентировался с непринужденностью давнего знакомого. Вытащив пробку, он взял стакан, где два полурастаявших кубика льда плавали в остатках воды, которой Шейн запивал спиртное, наполнил стакан на четыре пальца, слегка взболтнул и выпил залпом. С чувством причмокнув, Рурк опустил свое мосластое тело в кресло напротив Майкла и прокряхтел:

— Ей-богу, Майкл, после всего, что я для тебя сварганил, собачка просто обязана иметь яд в брюхе.

— Она его имеет,— заверил Шейн.— Ты ее раздобыл, а?

— Естественно, я ее раздобыл,— тон у Рурка был воинственный.— Пока ты там наслаждался домашним уютом со вдовой. Когда ружье пальнуло, я выглянул из кустов. Дай, думаю, посмотрю, как тебе вдребезги разнесли голову. Должен же я описать Люси все кошмарные подробности. И что же я вижу? Ты стоишь себе под фонарем с бесчувственной ношей в руках, а эта красотка пялится на тебя, как будто до того никогда в жизни не видела мужчины.

— Это был отвлекающий маневр,— бодро пояснил Шейн,— чтобы дать тебе возможность пошуровать лопатой.

Он полез за карманным телефонным справочником и принялся его листать.

— Ну и как она, Майкл? После того, как ты завел ее в дом и сгрузил шофера?

— Да слишком много там народу вокруг, чтобы выяснить. Как-нибудь в другой раз, может, я и дам тебе исчерпывающий отчет. А где собака?

— Внизу, в машине,— Рурк вздохнул и поморщился, распрямив затекшие ноги. Он отправился в кухню за чистым стаканом и льдом, пока Шейн искал номер самого известного в Майами токсиколога и просил телефонистку соединить его.

Когда Рурк не торопясь вернулся в комнату и вылил остатки виски в стакан, Шейн говорил в трубку:

— Это Бэд Толливер? Майкл Шейн, Бэд. Ты можешь сделать срочную работу для меня сегодня вечером?

Он послушал секунду и сказал:

— Я не думаю, что это займет много времени. Ты мог бы управиться вручную прямо у себя в твоей подвальной лаборатории. Анализ содержимого желудка мертвой собаки на яд.

Шейн поднял брови и слегка усмехнулся, держа трубку в нескольких дюймах от уха, поскольку оттуда изливался поток протестов. Потом прервал их убедительным голосом:

— Я тебя нисколько не порицаю, Бэд, но дело куда важнее, чем просто дохлая собачонка. Если я прав, то мы должны получить у полицейского судьи ордер на труп, который должны завтра кремировать. Вот почему надо все делать так быстро.

Он еще секунду послушал и кивнул:

— Я доставлю ее прямо к тебе. Он положил трубку и сказал Рурку:

— Толливер считает, что его профессиональное достоинство пострадает, если он станет работать с собакой. Едем вместе, Тим?

Рурк снова уселся в кресло, держа обеими руками высокий стакан. Он помотал головой, достал из кармана кожаный кошелек для ключей и кинул его на стол.

— Возьми мою машину. Она припаркована перед домом. Собака в багажнике. Доставь Дэффи к Бэду и возвращайся, ладно? Я попробую кое-что вспомнить о Генриетте Роджелл. Если это удастся, то я думаю, что мы сможем выдержать поездку в архив редакции «Ньюс». А если нет, то по крайней мере я догоню тебя.

И он многозначительно поднял стакан.

Шейн взял ключ и посоветовал:

— Попробуй все-таки вспомнить, Тим.

Он спустился в лифте, пересек пустой вестибюль и вышел к потрепанному «форду» Рурка.

Бэд Толливер был холостяк, живший в пятикомнатном оштукатуренном доме в северо-восточной части города. Когда Шейн остановился перед домом, свет на крыльце был включен. Рыжеголовый детектив вышел из машины, открыл багажник. Маленькое тельце пекинеса с окостеневшими лапами лежало на дне багажника; когда-то лоснившаяся шерстка потускнела от грязи, пасть была полуоткрыта и как бы с насмешкой скалилась.

Шейн вынул легкое тельце за передние и задние лапы и понес, держа его перед собой. Парадная дверь отворилась, как только он ступил на крыльцо, и Толливер провел его внутрь.