Второе произведение, найденное в гробницах царей и описывающее продвижение солнца по подземному царству, – Книга Врат – в основном перекликается с вышеизложенным, особенно в изображении жизни мертвых как обитателей тьмы, которую пронизывает свет солнца в течение лишь одного часа из двадцати четырех. Но он восполняет один пробел, имеющийся в тексте Ам Дуат, и изображает суд Осириса над праведниками и грешниками. Сцена этого помещена между пятым и шестым часами пребывания солнца под землей. Здесь Осирис сидит на своем троне, на ступенях которого размещаются девять богов, образующих окружение Осириса. Перед Осирисом стоят весы, на которых человек взвешивает свои поступки, а позади стоит Анубис, который в этой сцене присутствует лишь как зритель, хотя, согласно обряду Осириса, это он должен вводить мертвых в зал суда. Сопроводительный текст гласит, что все враги Осириса повержены и уничтожены; сцену уничтожения иллюстрирует изображение бога Тота в небольшой лодке, в которой он представлен как бабуин с палкой в руке, изгоняющий из зала суда и из рядов праведников борова, который носит имя Пожирателя Руки и символизирует Сета, врага Осириса.

Шестой час показывает нам финал сцены суда: праведники работают на своих полях, а грешники, привязанные к столбам, ожидают наказания огнем и водой, которое следует отчасти в восьмой час. Сельскохозяйственные сцены во многом напоминают Поля Аалу, существующие в культе Осириса. Но Аалу был залит светом, а здесь света нет или почти нет.

Сходное мрачное представление о жизни после смерти изложено в отдельных текстах, равно как и в Книге Врат; но во многом оно отличается и имеет некоторое сходство с восприятием этой темы греками, когда жизнь мертвых изображается как мрачное существование. В надписи на стеле, относящейся к временам Клеопатры и хранящейся в Британском музее, умершая женщина так взывает к своему мужу: «О мой брат, мой муж, не прекращай есть и пить, будь пьян, наслаждайся любовью женщин, устраивай праздник. Следуй своим желаниям и днем и ночью; пусть тревоге не остается места в твоем сердце. Ведь Аменти это страна сна и тьмы, обитель тех, кто там остается. Они спят в виде мумий, они больше никогда не просыпаются, чтобы увидеть своих друзей, они не видят ни отцов, ни матерей, их сердца не тревожатся о женах и детях. На земле каждый вкушает воду жизни, но я страдаю от жажды. Вода приходит к тому, кто находится на земле, а я жажду воды, которая находится рядом со мной. С той поры, когда я пришла в эту долину, я не знаю, где нахожусь. Я хочу воды, которая течет мимо меня. Я желаю, чтобы ветер на берегу реки облегчил горе в моем сердце. Ведь имя бога, который правит здесь, Абсолютная Смерть. Услышав его зов, все люди, дрожа от страха, идут к нему. Он не делает различия между богами и людьми; перед ним великие и малые равны. Он не выказывает расположения к тому, кто его любит; он выхватывает ребенка у матери, забирает старика. Никто не приходит поклоняться ему, потому что он не милостив к тем, кто ему поклоняется; он не смотрит на того, кто приходит к нему с приношениями».

Книга Врат начинается с описания вступления солнца в подземное царство. В облике диска, вокруг которого свернулась змея, бог солнца на своем корабле приближается к долине, ограниченной двумя высокими песчаными холмами. На одном берегу стоит штандарт с головой барана, а на другом – с головой шакала; ведь в подземном царстве бог будет носить голову барана, в то время как шакал является символом Анубиса, его проводника. Перед каждым штандартом на коленях стоят два духа: дух Дуата и дух земных холмов, т. е. регионов, которые образуют границы, сходящиеся у ворот в подземное царство. Долину закрывает простая дверь, которая при помощи заклинаний открывается для Ра, который входит через нее во владения первого часа с головой барана на плечах. Демоны здесь полностью описаны так, как и в других частях, и через все место действия течет одна и та же река, по которой путешествует солнце в сопровождении своих спутников, а справа и слева на ее песчаных берегах стоят духи.

Но хотя устройство подземного царства в общем соответствует тому, что было описано в тексте «Ам Дуат», тем не менее детали, имена демонов, сцены и тексты отличаются на всем своем протяжении. На схожих фундаментах мы имеем в целом различные надстройки. У египтян сложились две отдельные концепции потустороннего мира, и им было так трудно сделать выбор в пользу одной из них, что иногда они обе представлены в одной и той же гробнице.

Начнем с того, что деление между двенадцатью часовыми частями ночи проводится по-разному. В «Ам Дуат» достаточно одной двери; во втором тексте, за исключением первого часа, мы видим настоящие укрепления. Каждая часть обнесена стеной, единственный узкий проход в которой ведет в коридор между двумя зубчатыми стенами, и этот проход имеет поворот под прямым углом, чтобы еще больше затруднить проникновение. Этот метод строительства в настоящее время можно увидеть в египетских укреплениях, дошедших до наших дней. В каждом конце этого коридора стоит мумия, а в углу с каждой стороны свисает змея, изрыгающая пламя, которое огненным потоком течет вдоль дороги. Помимо этого там находятся девять богов, которые стоят, повернувшись спиной к стене, чтобы защитить ее. Сам Ра мог пройти, только произнеся заклинания; но если они были произнесены должным образом его проводником, мумифицированные фигуры раскрывали ему объятия, змеи прекращали изрыгать пламя, а огромный змей, дежурящий у ворот в конце коридора, пропускал его во владения следующего часа. Едва только Ра проходил, демоны снова были на страже, как и раньше. И все-таки, несмотря на эти защитные меры, бог не был в безопасности: его везде встречали враги, а особенно змей Апоп, которого он должен был победить.

И наконец, заключение этого текста привлекает внимание тем, что в нем говорится о рождении нового солнца гораздо подробнее, чем в «Ам Дуате». Когда в конце двенадцатого часа ночи захлопнулась последняя дверь, среди душ, обитающих в Аменти и остающихся во тьме, воцаряется великая скорбь. Но Исида и Нефтида – каждая в облике змеи – сидят у ворот, чтобы защитить молодого бога солнца, как они защищали Гора, сына Исиды. Перед ними простираются первозданные воды Ну, из которых, как рассказывает нам один из мифов, возникло все. Из них должен подняться и Ра, и, чтобы осуществить это, бог вод поднимает его вместе с его кораблем «Мадет». Ра находится посредине корабля, а рядом с ним, как его телохранители, стоят Исида и Нефтида, а на корме находятся Себ, Шу, бог Хек, знающий магические слова, и два рулевых. Впереди стоят три привратника, которые открыли ворота дня и которые также будут открывать различные двери верхних небес. Богиня дневного неба Нут тянется с другой стороны, чтобы принять солнце. Она стоит на фигуре, которая, касаясь ступнями головы, образует круг и зовется Осирис, который окружает Дуат. Такое расположение фигур означает, что дневное небо поднято над ночным небом, царство Нут находится над царством Осириса.

Рис. 13. Ворота в подземное царство. Девятнадцатая династия

Рис. 14. Бог Ну поднимает корабль солнца в конце ночи. Саркофаг Сети II

У нас уже не раз была возможность заметить, что учение, содержащееся в этих текстах, уже не является «чистым», а включает в себя много заимствованного из учения об Осирисе, которое имело независимое происхождение. Это влияние было обоюдным. В Книге мертвых, в которой изложена вера в Осириса, нам постоянно встречаются отрывки и ссылки, которые, строго говоря, не имеют ничего общего с основным культом и фактически часто прямо противоречат его догмам. Во многих случаях они взяты из текстов, имеющих отношение к прохождению солнца через подземное царство. Так, в главе 15 Книги мертвых мы находим ссылку на то, что Ра освещает Дуат, а также упоминается появление змея Апопа; есть и другие факты, указывающие на общепринятую синкретическую тенденцию.

Египетский храм был, как правило, посвящен какому-то одному богу, который обитал в этом святилище. Ему делались главные жертвоприношения, и в его честь устраивались большие местные праздники. Об этом ясно говорят надписи на стенах. Но те же самые надписи делают очевидным то, что бог не рассматривался как одиночка. Почти в каждом случае божественные почести также воздавались и его богам-спутникам. Они обычно были связаны с великим богом этого храма тесными узами родства и вместе с ним образовывали круг богов. Так как этот круг, как правило, состоял из трех богов, то возникли так называемые триады, в которые обычно входили два бога и одна богиня: богиня была женой главного бога, а третий член триады был их сыном. Сын был двойником своего отца, и ему предстояло заменить его, когда тот состарится и умрет, согласно закону природы, которому подчинялись даже боги. Так сын становился отцом, и египетские тексты могли говорить о богах как о существах вечных; ведь как только старый бог исчезал, его сменяло точно такое же божество. В этом смысле бог порождал сам себя, будучи отцом сына, который был его копией; и он был мужем своей матери, после смерти своего отца он вступал во все права в отношении богини этой триады и становился, в свою очередь, благодаря ей отцом нового бога-сына, который однажды заменит его. Такая схема обеспечивала не только надежное непрерывное существование божества, но и независимое существование каждого из отдельных божеств, посредством которых она осуществлялась. Эта схема является законченной во всех своих составляющих, за исключением того, что касается богини; ведь она также состарится, умрет и будет заменена. Никакого объяснения такому упущению учение египтян не дает; следует считать, что та часть учения, которая в мире богов отдана богине триады, вообще не имеет значения. Она рождает молодого бога и воспитывает его, но у нее нет определенной индивидуальности. Так обстоят дела почти со всеми египетскими богинями: они, как правило, незаметны в мифах; ими пренебрегают в культах; надписи, вообще говоря, просто дают их имена и называют их матерями, воспитательницами, опекуншами, не добавляя никаких характеризующих их черт. Исключением является Исида, но едва ли ее можно ставить в один ряд с богинями из триад.

Триаду такого рода, как была описана выше, в Фивах составляли, например, Амон, Мут и Кхунсу; в Мемфисе – Птах, Секхет и Имутхес; в Ком-Омбо – Себак, Хатхор и Кхунсу; но в некоторых местах триада была другого рода. В некоторых храмах, где главный бог не имел традиционной семьи, по-прежнему считалось желательным поклоняться ему вместе с двумя другими значимыми местными божествами, даже если они втроем образовывали триаду по числу богов, а не по родственным отношениям. Так, например, двух богинь Сати и Ануки объединили в триаду с богом Кхнумом просто потому, что они были двумя из трех главных богов этой местности, и сочли целесообразным поклоняться им в его храме.