— Вам нужно прекратить читать газеты, — сказал сержант Рукер. — Давайте разберемся, чтобы вы могли избавиться от этого.

Они прошли в комнату. Катлетон сел на стул с прямой спинкой. Сержант Рукер закрыл дверь и встал у стола.

— Итак, вы убили женщину. Где вы взяли топорик?

— В скобяном магазине.

— В каком именно?

— На Амстердам Авеню.

— Почему именно топорик для льда?

— Он меня заворожил. Гладкая, крепкая рукоятка и острое лезвие.

— Где он сейчас?

— Я бросил его в канализационную трубу.

— Понятно, как всегда. Так… Должно быть, было много крови?

— Да.

— Ваша одежда была вся в крови?

— Да. — Он вспомнил окровавленную одежду, вспомнил, как спешил домой, надеясь, что его никто не увидит.

— Где же одежда?

— Бросил в топку.

— Но не в своем доме?

— Нет. Я переоделся дома и побежал в другое здание, не помню куда, и бросил одежду в топку для мусора.

Сержант Рукер хлопнул ладонью пр столу.

— Становится все проще и проще, — сказал он. — Или я уже набил руку. Танцовщицу ударили острием топорика прямо в сердце, она практически сразу же скончалась. Ранка маленькая. Ни капли крови. У мертвых кровь не идет, а из таких ран вообще не бывает обильных кровотечений. Так что ваша история расползается, как мокрая бумага. Ну как, вам полегчало?

Уоррен Катлетон медленно кивнул.

— Но это все так невероятно реально…

— Так всегда бывает. — Сержант Рукер покачал головой. — Эх вы, несчастный бедолага. Интересно, сколько это еще будет продолжаться. — Он криво усмехнулся. — Еще несколько таких случаев, и один из нас спятит.

Джой Чависки, отставной полицейский детектив, мучился от бессонницы в десятом номере мотеля «Хэппи Холлоу Корте» на озере Пайн Вэлли. Вытащив свое большое тело из постели, он натянул одежду и направился в ресторан. Может быть, порция ванильного мороженого и болтовня с Сэмом Уиллоуби отвлекут от мыслей об утренней рыбалке и ему удастся хоть на время уснуть. Забавно, что человек его возраста, на счету которого тысяча рыбалок, приходит в возбуждение перед очередным набегом на окуня.

Было пятнадцать минут одиннадцатого. Перед рестораном стоял автомобиль-развалюха с номерными знаками Оклахомы. Машина была в грязи и потеках масла и показалась ему подозрительной. Джой понял, что в нем говорит инстинкт старой ищейки, и усмехнулся. Трудно привыкнуть, что ты уже не полицейский и что молодость прошла.

Он обрушил свои 115 килограммов на кожаный табурет у стойки бара. Гремел музыкальный автомат. Какой-то гнусавый бездельник исторгал душераздирающую балладу о красотке-блондинке, которая увела его из родимого дома.

Четыре темные личности, два парня и две нечесаные блондинки в тесно облегающих эластичных брючках и блузках с низким вырезом, занимали столик рядом с автоматом.

Сэма Уиллоуби не было. Миссис Уиллоуби казалась крайне взволнованной, ее глаза припухли и покраснели. Она поставила перед Джоем заказанное им мороженое.

— Рада тебя видеть, Джой. Сэм плохо себя чувствует, пошел домой. Я так волнуюсь! Только бы не аппендицит…

— Так что же ты не закроешь заведение и не пойдешь к нему?

Миссис Уиллоуби кивнула в сторону компании:

— Я как раз собиралась закрывать, когда вошли эти четверо. Что-то они мне не нравятся. Боюсь, засидятся.

— Дай мне их счет. Если они попросят пиво или кофе, я подам. А ты иди к Сэму. Я все закрою.

— Правда, Джой?

— Правда. А если Сэму будет что-нибудь нужно — прокатиться до больницы, например, — дай мне знать. Я в десятом номере.

— Джой, ты милый, — улыбнулась миссис Уиллоуби, уходя.

Джой был занят своим мороженым и мыслями о Сэме, когда один из парней крикнул:

— Эй, толстяк! Ты здесь командуешь?

Джой повернулся и посмотрел на него. Тот был худой и бронзовый от загара. Правое ухо сплющено в великолепный кочан цветной капусты, нос свернут влево. Профессиональный боксер? Второй — смуглокожий, жгучий брюнет.

— Да, — ответил. Джой, подавив раздражение. Ему не нравилось, когда его называли толстяком; — Я здесь командую. Вы что-то хотите?

— Пиво, — резко бросил загорелый. — Всем пиво, и побыстрей!

Джой открыл четыре бутылки пива и понес к столику, по две в каждой руке.