— Езжайте помедленнее, — попросил он.

Водитель недовольно оглянулся. Темная кожа, запах карри. Наверное, индус, подумал Трой.

— Не торопитесь, — сказал он. — Я заплачу два счетчика.

— Хорошо, сэр.

Теперь такси ползло нарочито медленно. Прежде чем найти «Рыбку и креветку», они долго колесили по темным улицам. И опять Трой не верил своим глазам. Калифорния всегда представлялась ему беспрерывно обновляющимся штатом, залитым светом, а теперь все здесь выглядело облезлым, даже убогим. Он читал о спаде, национальном долге, трясине пособий, но считал все это болтовней, обычным газетным преувеличением. Теперь это принимало у него на глазах реальные очертания. На каждом втором светофоре к машине подступал негр, готовый протереть ветровое стекло. Отказывая одному из них небрежным жестом, таксист произнес на ломаном английском:

— Шли бы лучше работать.

У Троя едва не сорвалось с языка, что всю работу расхватали эмигранты, но он ограничился дипломатичным замечанием:

— Может, они ничего не умеют делать.

— Большинство лентяи, — возразил таксист. — Работают их женщины. Работали в Африке, работают здесь. А мужчины сидели у костра. Вывалят яйца, нацепят перья и травят байки про войну. Я видел в «Нэшнл Джиографик».

Трой невольно прыснул. И дурак может иногда рассмешить.

— Приехали, — сказал таксист, тормозя.

Выглянув, Трой понял, почему поиски так затянулись. Перед ним был узкий фасад, выложенный черной плиткой, дверь и маленькая голубая неоновая вывеска с изображением рыбешки и креветки. Недурно для старого вора и гуляки, подумал Трой. Название ночного клуба восходило к преступному миру Лондона XVIII века, теперь его знали считанные воры и мошенники. Не иначе Жиголо вздумал соригинальничать.

На счетчике набежал тридцать один доллар. Трой дал водителю пятьдесят — меньше обещанного, потому что подозревал, что индус петлял умышленно. Таксист нахмурился.

— Больше нет, — объяснил Трой, готовясь врезать этому расисту по башке рукояткой пистолета. Но тот покорно кивнул, и Трой ничего больше не сказал. Недаром говорят, что правильнее поступают те из простофиль, кто не поднимает шуму.

Детина весом в добрых триста фунтов у дверей внимательно оглядел нового клиента. Трой выдержал экзамен — дверь открылась.

Внутри его встретили хрустальные зеркала, отражающие неяркий свет. Впереди, чуть справа, находился бар. На табуретах красовались несколько пар длинных ног в шелковых чулках. Трой увидел бедра, а унюхал и того больше. К счастью, в моду снова вошли короткие юбки.

Бармен находился у дальнего края стойки. Трой зашагал вдоль бара. Несколько пар глаз наблюдали за его движущимся отражением в зеркальной стене. Он уже не сомневался, что уйдет отсюда не один.

Увидев клиента, бармен прервал беседу с молодой женщиной, чтобы его обслужить.

— Я звонил полчаса назад, — сказал Трой. — Спрашивал Джорджа Перри.

Бармен указал на кабинку в углу. Трой обернулся. Жиголо уже заметил его и шел навстречу с широкой усмешкой и раскинутыми руками. Ему было уже под восемьдесят, но выглядел он лет на двадцать моложе. Это было удивительно: человек только лет пятнадцать назад перестал прожигать жизнь и губить себя всеми мыслимыми способами. Трой обнаружил в нем единственную перемену: раньше волосы и бородка у него были седоватые, а теперь совершенно побелели. Одет Перри был щегольски: пиджак из верблюжьей шерсти, фланелевые брюки. Он заключил Троя в медвежьи объятья.

— Ах, черт, я боялся, что ты уже никогда не выйдешь.

— Я тоже.

— Когда это случилось?

— Сегодня.

— И ты еще не поимел бабу?

— Еще нет.

— Тогда взгляни, кого я припас для тебя в кабинке.

Трой посмотрел через его плечо. В кабинке сидели две женщины. Одна, стройная и элегантная, была старовата — лет пятидесяти или даже больше. В другой ему первым делом бросилась в глаза роскошная грива рыжих волос.

— Это тебе не уличная шлюха, делающая минет за понюшку крэка. Это куртизанка — знаешь, что это значит?

Трой кивнул, не сводя с женщины глаз. У нее были синие глаза и россыпь бледных веснушек вокруг носа. О теле он еще ничего не мог сказать, но лицом она была бесспорно хороша. Она заметила его взгляд и улыбнулась. Он так давно не разговаривал с хорошенькими женщинами, что его тут же бросило от смущения в жаркий пот. Он чувствовал себя круглым идиотом. Обхохочешься — вчерашний зэк, крутой парень, почти ничего и никого не боящийся, напрочь теряется от женской улыбки! Он уже собрался сказать Жиголо, что сегодня он пас, но понял, что так еще больше опозорится. Жиголо непременно решит, что в тюрьме он пристрастился к мальчикам, и поднимет его на смех.

— Сейчас я вас познакомлю, — предупредил Жиголо. — Но запомни одно правило…

— Какое?

— Не вздумай втюриться.

— Чего-чего?

— Не влюбляйся.

— Ты спятил? Дожил до старческого маразма?

Джордж Жиголо Перри покачал головой.

— Просто я много прожил и много знаю. Парень выходит из тюрьмы, даже возвращается из армии, много лет не был с женщиной — вот и влюбляется в первую, которая раздвинет для него ляжки и чмокнет в ушко. Ему не важно, что девка уродина или до безобразия жирна. Он глядит ей только между ног. Хотя эта и впрямь хороша. Погоди, вот увидишь ее в чем мать родила… Эх, сбросить бы мне лет тридцать с плеч долой, уж я бы за ней поволочился. В общем, я тебя предупредил.