— Поехали!

Сосед все еще топтался у ворот. Маргарита невольно вздрогнула от взгляда, который тот на нее бросил.

— До завтра, Карл Янович, — попрощался с соседом Давид. Тот кивнул и пошел к своей калитке.

— Как «до завтра»? Почему до завтра? — удивилась она.

Машина плавно тронулась.

— Разве я сказал «до завтра»?

— Да. — Она рассердилась. — Именно так ты и сказал! И вообще! О чем вы шептались у калитки?

— Просто стояли.

— Врешь!

— Ну хорошо: я расспрашивал о голубоглазом юноше. Выяснял, такая вы или не такая.

— Я люблю Сеси! Это никакая не распущенность. Это… любовь.

— Ну конечно!

— Что ты об этом знаешь?

— Кое-что знаю. — Он усмехнулся. — О жизни богатых людей, в частности, звезд. Кто крутит роман с натурщиком, а кто с телохранителем. Кого худоба привлекает, а кого и… Вкусы у всех разные.

— Прекрати!

— Как скажете.

Он водил машину лучше, чем Дере. По крайней мере, ее не укачивало. В пробках сидели часа два. Она делала вид, что дремлет. У входа в ресторан нервно прохаживался Альберт Валерианович Дере.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, когда жена подошла в сопровождении Давида.

— Я почти не опоздала. А где папарацци?

— Все там. — Он кивнул на ресторан. — Зачем толкаться у входа, когда можно сделать хорошие, четкие снимки?

И Дере сунул ей в руку огромный букет. Едва Маргарита вошла — ее окружили журналисты. Посыпались вопросы.

— Правда, что на вас покушался Сеси?

— Он был и любовником вашей подруги?

— Вы делили Сеси с Гатиной?

— Вы жили вчетвером?

Она а ужасом представила заголовки завтрашних газет: «Шведская семья Маргариты Мун», «Любовный треугольник превращается в четырехугольник», «Светская львица и известный скульптор Маргарита Мун не поделили альфонса». Как они пронюхали? Кто дал такую информацию? Дере? Альберт Валерианович удовлетворенно потирал руки.

— Правда, что вы живете со своим телохранителем?! — взвизгнула вдруг вертлявая девица в алом топе и нацелила на нее объектив.

Она вздрогнула. А это откуда? Обернулась: Давид стоял с каменным лицом. Девица говорила со знанием дела. Надо будет с ней побеседовать. Наедине. Неужели прежний роман Давида имел огласку? И чем там дело закончилось? К ним уже спешила Дэва, юбка-пояс не скрывала ни сантиметра ее замечательных ног. Маргарита Мун смотрела не отрываясь на движение певицы по залу: циркуль методично делал засечки на звенящем от напряжения полу. Это завораживало.

— Марго! Как я рада тебя видеть!

Щечка к щечке. Засверкали вспышки, наехала камера. Дэва получила огромный букет и сказала «Ах! Какая прелесть!»

— Здравствуй, Дэва! С днем рождения!

Она беспомощно уронила опустевшую руку, но подоспел Дере.

— Подарок!

И он протянул Дэве сияющий как солнце пакет.

— Спасибо! Как твоя рука, дорогая?

— Еще болит.

И вновь вспышки, вновь наехала камера. В центре внимания ее рука на перевязи.

— Какой ужас! — фальшиво застонала Дэва.
– Сколько же тебе пришлось пережить!

— Да, немало.

— Бедная Клара! Мы после об этом поговорим. Обязательно!

И Дэва заспешила к другим гостям, очередным «випам».

— Что в пакете? — тихо спросила она Дере.

— Ей понравится.

— Ты потому и уехал так рано?

— Кто-то же должен позаботиться о твоем имидже. Вот видишь, Дуся, сколько я для тебя делаю!

— Я это ценю.

Она прижалась к Дере и заулыбалась: вокруг были репортеры. Примирение супругов было заснято во всех ракурсах: спереди, сбоку, его рука на ее талии… К ним подскочила девушка с голубыми волосами и в узких блестящих брючках.

— Журнал «Звездная пыль», светская хроника. Маргарита, вы передумали разводиться?

— Да, у нас все в порядке, — ответил за нее Дере. — Мы с женой планируем романтическое путешествие. В знак окончательного примирения.

— Вы будете выступать в суде?

Она беспомощно посмотрела на Дере.

— В каком суде?

— Ну как же? Суд над вашим любовником! Как скоро он состоится?

— Это не мне решать. Ведется следствие.

— Ну так вы будете выступать с речью?

— Разумеется, будет! — заверил Дере.

— А заседание будет открытым или закрытым?

— Конечно, открытым! — продолжал отвечать за обоих супруг.

— Но ведь пикантные подробности ваших отношений…

— Без комментариев! — отрезал Дере. — Вот когда суд начнется, тогда и поговорим!

— Надеюсь, журнал «Звездная пыль» может рассчитывать… — защебетала журналистка.

Остальные репортеры жадно ловили каждое слово.

— Может. — Дере кивнул. — Все могут.

Давид внимательно следил, чтобы никто не задел хозяйку. Одного особо ретивого товарища оттер широченным плечом. Вертлявая девица в алом топе подскочила к нему и пискнула: