Оборотень (обращаясь к своему помощнику). Они, наверно, готовятся к набегу на Апремон. Ты как думаешь?

Помощник. Я того же мнения, что и ты. Завтра день святого Лёфруа; по случаю праздника все крепостные перепьются, и когда они наполнят брюхо пивом и вином, как свиньи желудями, тут-то Сивард и попользуется.

Вильфрид. Англичанин зол на Жильбера, а его стрелки, насколько мне известно, зарятся на его коров.

Оборотень. Клянусь рогами дьявола, у Жильбера отличные коровы, было бы грешно позволить этим английским ворам угнать их. Мы ввяжемся в это дело, клянусь чревом святого Кене! Рыбу ловят в мутной воде!

Помощник. Атаман прав, черт возьми! Пока англичане и апремонские псы будут заняты поножовщиной, мы сможем здорово поживиться.

Вильфрид. Эх, если б нам захватить какого-нибудь жирного монаха из аббатства Сен-Лёфруа! Мы взяли бы за него знатный выкуп, стоило бы только послать остальным одно ухо пленника.

Оборотень. Что пошлет святой Николай [11] , то и возьмем. Предоставь дело мне, увидишь, я уж не поскуплюсь. Друзья! Вчера мы разбили лагерь в этом овраге, а вы знаете наш обычай. Сегодня мы проведем ночь в большой пещере возле потока. Там мы сможем вволю и попить и повеселиться, не боясь, что лесники застигнут нас врасплох. Итак, в путь! Разведчики, вперед! Тащите котлы и дичь да живей, живей!

Вильфрид. Одно слово, Оборотень.

Оборотень. Чего тебе?

Вильфрид. Я сказал не все новости. Ждал, чтоб они ушли.

Оборотень. Говори.

Помощник. Какая-нибудь беда?

Вильфрид. Жирар-тележник попался. Латники д'Апремона напали на его след.

Помощник. Наш лазутчик? Скверно! Где же он укрылся?

Вильфрид. В аббатстве Сен-Лёфруа.

Оборотень. Дурень! Ему бы убежать в лес.

Помощник. Либо монахи его выдадут, либо Жильбер нарушит право убежища [12] . Жирара можно считать погибшим. Его повесят. Что ты на это скажешь, Оборотень?

Оборотень. Что ж, смерть как смерть!

Помощник. Придется кое-что отложить из первой же добычи, какая нам достанется, и заказать обедню за упокой его души.

Оборотень (помолчав минуту). Я сам отслужу по нем кровавую обедню! Сам буду править ее и вот чем стану священнодействовать. (Показывает палицу.) А теперь — в пещеру! У меня в глотке горит, как, бывало, в моем горне. Пойдем, выпьем по чарке. (Уходит с песней.)

Вильфрид (обращаясь к помощнику). Недобрая весть!

Помощник. Ничего не поделаешь! Сегодня один, завтра другой. Идем ужинать.

Брат Игнатий (с письмом в руке). Он выражается ясно. «Выберите в настоятели моего кузена», — говорит он нам. Письмо очень настойчивое, запечатано оно его гербовой печатью, а вот его крест вместо подписи [14] . Что делать?

Брат Годеран. То же, что делает тростник при ветре. Мы лишь слабый тростник, а Жильбер д'Апремон неистовее аквилона.

Брат Игнатий. Знаю, Годеран, вы противник крайних мер. Но все же и вам следует помнить, что мы у смертного одра покойного аббата Бонифация поклялись избрать брата Жана, его любимца. И разве мы затем не подтвердили эту клятву самому брату Жану?

Брат Сульпиций. Вот уж ни к чему эта щепетильность! Я, давая клятву покойному настоятелю, потихоньку тут же от нее отчурался [15] . Притом брат Жан — простой мужик, а нам не мужика надо в настоятели.

Брат Игнатий. Полегче! Он очень полезен нашей общине.

Брат Годеран. А Жильбер д'Апремон еще полезнее. Он наш сторожевой пес, наше копье. Положитесь на меня: будем благоразумны и выберем в настоятели, как он того желает, Оноре, его кузена.