Миллионы телезрителей по всему миру рыдали, когда выяснилось, что Пожарскому придётся ампутировать обе ноги выше колен. Но ничего не поделать. Такова была плата, которую Мерлин отдал своему непримиримому врагу — Пятизонью — за то, что оно в итоге его пощадило. Сделанные для калеки кибернетические протезы могли по праву считаться одними из лучших в мире, но ходить в рейды по Пятизонью Семёну отныне было заказано. По крайней мере риск, на какой он всегда пускался, снимая свои телерепортажи, для утратившего былую расторопность Мерлина теперь вырос многократно.

Командир десанта, который высадился на Жнеца сразу после того, как тот был подвергнут бомбардировке, полковник Саврасов также буквально в один день прославился на весь мир. Ещё бы, ведь, согласно официальной версии событий, это он отыскал пропавшего Мерлина и его сподвижников. И освободил их из ловушки тогда, когда в Зоне по ним уже готовились справлять панихиду.

Полковник Саврасов стал бы вдвойне легендарным, проведай человечество всю подноготную о его бессмертном подвиге. Однако заявлять во всеуслышание о том, что кроме спасения Пожарского Саврасов заодно арестовал Алмазного Мангуста, полковнику и его бойцам не позволили. Чем им при этом пригрозили, история умалчивает, но пригрозили хорошо, это факт. Даже спустя три месяца, миновавших с этого достославного дня, правда сия всё ещё не всплыла на поверхность.

Молчал и Мерлин. Молчал, скрывая истину, как он мне тогда, в утробе Жнеца, и пообещал. Я не сомневался, что, как только Семён мало-мальски восстановил силы, он предупредил моих скрывающихся на Мадейре жену и дочь, что я на самом деле жив, а все просачивающиеся за Барьер слухи о моей гибели изрядно преувеличены. Возможно, Пожарский даже пытался каким-то образом помочь мне выпутаться из неприятности, в какую мы вляпались после его спасения. Хотя в этом я всё же до конца не уверен. Превратившемуся в инвалида Мерлину со своими проблемами как-нибудь бы разобраться, а уже потом беспокоиться о моей судьбе.

Ипат и Саврасов стали героями, Мерлин лишился обеих ног, а я загадочно исчез, породив лавину всяческих домыслов… Что ж, в целом меня это даже устраивало: наверняка количество охотников за моими алмазами сегодня в Зоне заметно поубавилось. Вот только никакого облегчения от этого я пока не ощущал. Те ловцы Мангуста, какие знали правду и продолжали за мной гоняться, рыскали совсем неподалеку от нас. И это не считая загадочных биомехов, которые вырезали на площади Маркса всю работавшую здесь экспедицию «Светоча»…

И вот тут всезнающая Арабеска вновь переходила от известных ей фактов к собственным домыслам. О чём она, впрочем, ничуть не сожалела, поскольку была уверена: стань она непосредственным свидетелем резни, её растерзанные останки валялись бы сейчас в том же кровавом месиве, что и останки шестнадцати жертв неведомых тварей…

Ночь и утро накануне трагедии прошли относительно спокойно. Никто не покушался на лагерь и вообще не появлялся на площади. Поэтому учёные, не желая терять зазря ни минуты, работали попеременно всю ночь напролёт. Динара, успевшая отоспаться днём, с вечера до утра также провела в трудах. Правда, в отличие от «толстолобиков», её занятие было исключительно умственным. Но не менее трудным, ибо оно представляло собой усердный поиск выхода из её проигрышного положения.

Козырь, который Арабеска могла разыграть с теоретическим для себя успехом, у неё был всего один: ценность для Центра ловушки «Лототрон». Судя по обрывкам разговоров, которые постоянно доносились до пленницы, больше всего учёных беспокоил финальный этап их работы. Он должен был начаться строго по графику: сегодня, в два часа двенадцать минут пополудни. Все подготовительные действия были ориентированы строго на этот срок, и чем меньше времени до него оставалось, тем меньше оставалось шансов перезапустить сложнейшую процедуру заново. Вот Динара и прикинула, что, если ей удастся примерно за час до означенного рубежа захватить главный пульт оборудования и под угрозой его разрушения потребовать свободу для себя и Джорджика, «Светоч» легко согласится на эту уступку. Совсем незначительную, если рассматривать её в контексте важности проводимой Центром операции.

Один час — этого вполне хватит, чтобы доставить Дюймового из Крыма в Сибирь и устроить ему встречу с его спасительницей. Ну а она со своим опытом следопыта быстро уведёт Чёрного Джорджа подальше от площади, после чего оба они легко скроются на заснеженных новосибирских просторах…

Решительности Динаре никогда было не занимать. И она, презрев опасность, взялась методично отсчитывать минуты, оставшиеся до запланированной ею авантюры. За полчаса до её начала на Новосибирск обрушился ожидаемый ещё вчера снегопад, и питерка сочла это добрым предзнаменованием. Спасаясь от снега, под купол могли броситься все околачивающиеся близ него сталкерские группы. Это заставит экспедиционную охрану сконцентрировать внимание на внешней угрозе и ослабить наблюдение за Арабеской. Именно то, что ей и требовалось!

И потому, когда за десять минут до отмеренного ею самой себе срока в лагере поднялись крики и суета, пленница ничуть не удивилась: всё вполне укладывалось в её прогнозы. Решив, что выжидать оставшееся время для неё непринципиально, она ринулась к выходу из палатки. И уже взялась за клапан, дабы, расстегнув его, выскочить и напасть на ближайшего часового, как вдруг рука Динары замерла, а сама она затаила дыхание и навострила слух.

Хотя последнее было, в общем-то, лишним. Всё, что происходило сейчас снаружи, долетало до ушей Арабески превосходно: стрельба, крики и душераздирающий металлический скрежет раздавались буквально в считаных шагах от неё. И это уже шло вразрез с Динариными прогнозами. Бой разразился не на подступах к лагерю, а сразу в нём. Вспыхнул мгновенно и яростно, словно неведомый питерке враг спикировал на чистильщиков и учёных прямиком из-под свода купола.