Желудок Петтикина болезненно сжался. С тех пор как Руди Лутц три дня назад связался с ними из диспетчерского центра Абадана и сообщил о том, что ИБС был сбит при попытке тайного пересечения границы и что Том Локарт «возвращался из отпуска», у них не было никакой новой информации, за исключением одного официального сообщения, переданного через Ковисс, что Том Локарт отправился в Тегеран автодорожным транспортом. Никаких официальных запросов пока что по поводу угона вертолета.

Господи, как бы я хотел, чтобы Том был здесь, подумал Петтикин. Если бы не Сайада, я бы рассказал Жан-Люку о случившемся, он Тому больший друг, чем я, но вот насчет Сайады я не знаю. В конце концов, она не член семьи, работает на кувейтцев, а всю эту историю с НВС вполне можно рассматривать как государственную измену.

Он рассеянно наполнил чашку и протянул ее Сайаде, передал вторую Жан-Люку – горячий черный чай с сахаром и козьим молоком, который ни он, ни она не любили, но приняли из вежливости.

– Том сделал все, что должен был сделать, – осторожно произнес он, стараясь, чтобы все звучало обыденно. – Позавчера он отправился из Бендер-Делама в обратный путь, по дорогам. Один Бог знает, сколько времени у него это займет, но он должен был бы приехать сюда вчера вечером. Это с запасом. Будем надеяться, что он приедет сегодня.

– Это было бы идеально, – заметил Жан-Люк. – Тогда он смог бы отвезти «шлумбергеровцев» в Загрос, а я бы взял пару дней выходных.

– Ты только что вернулся из отпуска. И ты там старший.

– Ну, он, как минимум, мог бы вернуться туда вместе со мной, принять управление базой, а я вернусь сюда в воскресенье. – Жан-Люк широко улыбнулся Сайаде. – Voil`a, вот все и устроилось. – Он механически поднес чашку к губам, сделал глоток и едва не поперхнулся. – Mon Dieu, Чарли, я люблю тебя как брата, но это merde.

Сайада рассмеялась, и Петтикин позавидовал ему. Ладно, подумал он, и его сердце забилось быстрее, рейс «Алиталии» с Паулой должен прибыть со дня на день… чего бы я только не отдал, чтобы ее глаза загорались для меня так же, как глаза Сайады загораются для мсье соблазнителя.

Тебе лучше не торопиться, Чарли Петтикин. Ты можешь выставить себя полным дураком. Ей двадцать девять, тебе пятьдесят шесть, и ты всего лишь поболтал с ней пару раз. Да. Но она волнует меня так, как никто не волновал уже много лет, и теперь я понимаю Тома Локарта, который совершенно потерял голову из-за Шахразады.

Зуммер высокочастотного приемопередатчика на комоде загудел. Петтикин встал и прибавил громкости.

– Тегеран слушает, говорите!

– Говорит капитан Эйр из Ковисса. Сообщения для капитана Мак-Айвера. Срочно. – Голос звучал глухо и перемешивался с помехами.

– Говорит капитан Петтикин, капитан Мак-Айвер в данный момент отсутствует. Вы проходите на два из пяти. – Так по пятибалльной шкале обозначалась чистота сигнала. – Я могу вам помочь?

– Режим ожидания один.

Жан-Люк хмыкнул.

– Что это с тобой и Фредди? Капитан Эйр, капитан Петтикин?

– Это просто код, – сказал Петтикин, рассеянно глядя на приемник, и Сайада тут же насторожилась. – Он как бы сам собой сложился и означает, что там рядом стоит и слушает кто-то, кому там быть не полагается. Лицо враждебное. Ответ в том же официальном тоне означает, что ты все понял.

– Это очень умно, – сказала Сайада. – А у вас много всяких кодов, Чарли?

– Нет, но я уже начинаю об этом жалеть. Чертовски это достает, когда не знаешь, что там происходит на самом деле; личных контактов нет, почта не работает, телефонная и телексная связь функционирует из рук вон плохо, и множество полудурков, у которых палец на курке чешется, тыркают нас со всех сторон. Почему бы им не сдать оружие, и все бы зажили мирно и счастливо.

Аппарат тихо гудел. За окнами был хмурый, тусклый день, тяжелые облака обещали новый снегопад, в темнеющем к концу дня свете все крыши города выглядели уныло, даже горы вдали наводили тоску. Они нетерпеливо ждали.

– Говорит капитан Эйр из Ковисса… – Голос опять искажали помехи, им приходилось напряженно вслушиваться, чтобы разобрать слова. – …во-первых, я передаю послание, полученное из «Загроса-3» несколько минут назад от капитана Гаваллана. – Жан-Люк напрягся. – Послание гласило дословно: «Пэн пэн пэн» – международный авиационный сигнал бедствия, предшествующий по срочности сигналу «терплю бедствие», – «местный комитет мне только что сообщил, что мы больше не являемся в Загросе персона грата и должны покинуть этот район в течение сорока восьми часов вместе со всеми иностранцами со всех буровых вышек, иначе, мол, пеняйте на себя. Запрашиваю немедленный совет по процедуре». Конец послания. Как поняли?

– Понял вас, – торопливо проговорил Петтикин, царапая какие-то заметки.

– Больше он ничего не сказал, но голос у него был как у придушенного.

– Я проинформирую капитана Мак-Айвера и свяжусь с вами как можно быстрее. – Жан-Люк подался вперед, и Петтикин позволил ему взять микрофон.

– Говорит Жан-Люк, Фредди, пожалуйста, свяжись со Скотом и передай ему, что я буду завтра до полудня, как планировали. Рад был поговорить с тобой, спасибо, передаю микрофон Чарли. – Он протянул Петтикину микрофон; все его благодушие как рукой сняло.