– Что?

– Да, – кивнул Ракоци, его дезинформация была отменно обоснована. – Он провел несколько лет в США, его туда отправил шах, он свободно говорит по-английски, и его тайно завербовали, когда он был студентом. Его антиамериканизм такой же фальшивый, как и его фанатичность.

– Как тебе это удается, Дмитрий? Как ты узнаешь так много и так быстро, без телефонов, телексов, вообще без всего?

– Ты забываешь, что наши люди есть в каждом автобусе, каждом такси, грузовике, деревне, на почте. Не забывай, – добавил он, искренне веря в это, – не забывай, что народные массы на нашей стороне. Мы и есть народные массы.

– Да.

Он прочел нетерпеливое рвение в глазах молодого человека и понял, что Ибрагим как орудие был выбран правильно и готов.

– Мулла Хусейн приказал «зеленым повязкам» расстрелять твоего отца, обвинив его в том, что он шпион и пособник чужеземцев.

Лицо Кияби стало белым как снег.

– Тогда… тогда я хочу, чтобы он был мой. Он мой.

– Его следует оставить профессионалам. Я договорюсь о…

– Нет. Прошу тебя. Я должен отомстить.

Ракоци притворился, что раздумывает, пряча улыбку удовольствия. Хусейн Ковисси уже некоторое время был намечен к переходу в небытие.

– Через несколько дней я подготовлю оружие, машину и группу людей, которые поедут с тобой.

– Спасибо. Но мне понадобится только вот это, – Кияби достал карманный нож. Пальцы его тряслись. – Это и еще час или два времени и кусок колючей проволоки, и я покажу ему меру сыновней мести.

– Хорошо. Теперь Марш женщин. Он точно назначен через три дня. Ко… – Он в ужасе замолчал, внезапно прыгнул к боковой стене, дернул за полускрытый узел. Часть стены распахнулась на петлях, открыв проем, за которым начиналась темная ветхая пожарная лестница. – Быстро, – приказал он и нырнул вниз по лестнице навстречу свободе.

Кияби слепо бросился за ним следом, охваченный паникой. В тот же миг без всякого предупреждения дверь в комнату с грохотом распахнулась, почти сорванная с петель, и два человека, ударившие в нее плечами, влетели в комнату, едва не упав, сразу следом за ними в комнату ворвались еще люди. Все они были иранцами, у всех на рукаве виднелись зеленые повязки, и они тут же бросились в погоню с оружием наготове.

Вниз по лестнице, через три ступеньки, преследуемые и преследователи, спотыкаясь, чуть не падая, опять вскакивая на ноги и вырываясь на улицу, в темноту ночи, в толпу людей – и тут Ракоци угодил в засаду, прямо к ним в руки. Ибрагим Кияби не мешкал ни секунды, он просто поменял направление, метнулся на другую сторону улицы, свернул в людный переулок, и ночная тьма проглотила его.

Из старой машины, припаркованной на другой стороне напротив черного выхода, Роберт Армстронг видел, как их люди вошли в здание, как поймали Ракоци, и как сбежал Кияби. Ракоци быстро запихнули в стоявший рядом фургон, и многие на улице даже не успели сообразить, что произошло. Двое из «зеленых повязок» направились в сторону Армстронга, оба были одеты лучше, чем остальные. У обоих на ремне висели кобуры для их маузеров. Люди обеспокоенно уступали им дорогу, смотрели на них не глядя, не желая для себя никаких неприятностей. Оба человека сели в машину, и Армстронг отпустил сцепление и тронулся. Остальные «зеленые повязки» смешались с пешеходами.

Через несколько мгновений Роберт Армстронг слился с плотным потоком автомобилей, какой бывает в час пик. Его пассажиры стащили с себя свои нарукавные зеленые повязки и спрятали их в карманы.

– Извини, того молодого ублюдка мы упустили, Роберт, – сказал на чистом английском с американским акцентом тот, что был постарше. Это был чисто выбритый человек на середине шестого десятка – полковник Хашеми Фазир, заместитель начальника внутренней разведки, прошедший обучение в США и работавший в САВАК до преобразования этой секретной службы в отдельный департамент.

– Не о чем тревожиться, Хашеми, – сказал Армстронг.

Второй иранец, помоложе, сидевший на заднем сиденье, заметил:

– Кияби мы засняли на пленку во время беспорядков у посольства. И перед университетом. – Ему не было и тридцати, роскошные усы поползли вверх, когда губы искривились в жестокой усмешке. – Возьмем его завтра.

– Теперь, когда он в бегах, я бы не стал торопиться, будь я на вашем месте, лейтенант, – произнес Армстронг, внимательно ведя машину. – Раз уж он помечен, просто сядьте ему на хвост – он приведет вас к рыбе покрупнее. Привел же он вас к Дмитрию Язернову.

Иранцы рассмеялись.

– Да уж, что верно – то верно.

– А Язернов приведет нас ко всяким интересным людям и местам. – Хашеми закурил сигарету, предложил им. – Роберт?

– Спасибо. – Армстронг затянулся и скривился. – Бог мой, Хашеми, это же ужас какой-то, они действительно тебя прикончат.

– На все воля Аллаха. – Хашеми вдруг продекламировал на фарси: – Как умру я, вином вы омойте меня. / Про вино вслух прочтите, меня хороня. / В Судный день захотите меня отыскать вы, / В винной лавке в пыли поищите меня.