Шрифт:
– По коду… кодированный телекс из Тегерана… из штаба…
– Назови код?
– Г… G16… G16…
– Какое у Абдоллы-хана кодовое имя?
– Иваныч.
– А у его контролирующего? – Армстронг позаботился о том, чтобы не волновать беспомощного человека, напоминая ему, что он предает своего отца.
– Али… Али Хой…
– Кто были связные Броднина?
– Я… я не… я не пом… не помню…
– Помогите ему вспомнить!
– Ненадопрошуууу… о Боже… о Божееее… погодите… дайте мне подумать… я не могу вспомнить… это был… это был… погодите… он говорил мне… там были… там было трое… что-то как бы словно… как бы один из них был цветом… был… погодите… да… Грэй, да, именно так… и другой был… другой был Брод или как-то так… Брод как-то еще… думаю… там «у», это был Джулиан Брод, как-то так…
– Кто еще? – спросил Армстронг, скрыв свой шок. – Кто третий?
– Я… я не пом… неееет погодитеее дайте мнееее… был был еще другой… говорил мне там было мне про… про четверых… один… один… был… Тэд… Эвер… Эвер как-то… Эверли и другой был… если… я… пожалуйста… если я подумаю… дайте мне подумать… это был… это был Питер… нет, Перси… Перси Смедли… да, Смедли Тайллер или Смидли…
Кровь отхлынула от лица Армстронга.
– … это было… это было… это все… что он говорил мне…
– Расскажите нам, что вам известно о Роджере Кроссе!
Ответа не последовало.
Через прозрачное с их стороны зеркало они видели человека, корчившегося на операционном столе, выгибаясь под проводами, которые накачивали его болью, и, пополам со стонами, снова потекли слова:
– Он он… хватииитненадоооуууу… он был руко… руководителем… нет, помощником руководителя MI6 и почти нашим главным английским тайным агентом два… двадцать лет или больше для нас и… Броднин Юрод… мой отец узнал… узнал… что он был двойным… тройным агентом и приказал его по секции 16/а… Кросс обманывал нас годами… обманывал нас…
– Кто выдал Броднину Кросса?
– Янезнаю… клянусьнезнаю… я не могу знать все… всего… только что было в его личном деле и что он мне сам рассказывал…
– Кто был контролирующим Роджера Кросса?
– Я не знаю, не знаю, откуда я мог бы знать, я только знаю, что прочел тайком в личном деле моего отца в его лич… вы должны мне верить… мнееееааааааа.
– Расскажи мне все, что было в досье, – сказал Хашеми, теперь так же живо заинтересованный, как и Армстронг.
Они слушали, отсеивая слова от воплей. Иногда это была почти бессмысленная смесь русского и фарси, а Ракоци продолжал выдавать имена, явки, псевдонимы, звания, отвечая на их вопросы, его память подстегивалась новыми ярусами боли, пока он не излился весь, не начал повторяться, сам путаясь в своих словах и мыслях и потеряв всякую ценность.
– … Пах… муд… Пах… муди…
– Что про Пахмуди? – встрепенулся Хашеми.
– Я… он… помогитееее мнееее.
– Что про Пахмуди? Он советский агент?
В ответ только бессвязные обрывки речи, стоны и путаница.
– Лучше дать ему отдохнуть, Хашеми. У него слишком хорошая память, чтобы мы спекли ее за раз. Мы можем выяснить, что там с Пахмуди, завтра и пройтись по всем материалам. – Армстронг чувствовал себя таким же выжатым, втайне поражаясь той информации, которую предоставил Ракоци. – Я рекомендую период отдыха, дайте ему поспать пять часов, потом мы можем начать снова.
Два иранца в камере ждали указаний. Доктор бросил взгляд на часы. Он занимался этим шесть часов без перерыва, у него ныла спина и болела голова. Но он был специалистом САВАК с большим стажем и был очень доволен собой, доведя Ракоци до уровня правды без наркотиков. Безбожный сын горящего в аду отца! – с отвращением подумал он.
– Дайте ему поспать пять часов, потом начнем снова, – раздалось в динамике.
– Да, полковник. Очень хорошо. – Он осмотрел глаза Ракоци, приподняв веки, потом сказал своему помощнику, который был глухонемым, но умел читать по губам: – Оставь его как есть, это сэкономит нам время, когда мы вернемся. Ему понадобится укол, чтобы проснуться. – Помощник кивнул и, когда снаружи отрыли дверь, они оба вышли.
В комнате за зеркальным стеклом было накурено.
– Что насчет Пахмуди?
– Он должен быть как-то связан с Мзитрюком, Петром Олеговичем. – Армстронг просматривал информацию Ракоци и поражался.
Хашеми оторвал взгляд от человека, лежавшего на столе, и выключил кассетный магнитофон, потом нажал клавишу перемотки. В приоткрытом ящике стола лежали еще семь кассет.
– Могу я получить копии? – спросил Армстронг.
– Почему бы нет? – Глаза Хашеми были красными, и щетина густой бороды отсвечивала синевой, хотя он побрился всего несколько часов назад. – Что такого важного было в этом Броднине и остальных именах: Грей, Джулиан Брод-как-то-там-еще, Тэд Эвер-как-то-там-еще и Перси Смедли или Смидли Тайллер?
Армстронг поднялся, чтобы размять ноющие плечи и чтобы дать себе немного времени подумать.
– Броднин был советским бизнесменом, из КГБ, но двойным агентом для нас. Не было ни малейших подозрений, что он водит нас за нос. Джулиан Брод-как-то-там-еще, должно быть, означает Джулиана Бродхерста. У нас никогда на него ничего не было, ни шепотка, ничего совершенно. Он – светоч «Фабианского общества», многоуважаемый член лейбористской партии, в кабинет министров входит и выходит по собственной прихоти, советник и доверенное лицо премьер-министров. – Он добавил с отвращением: – Патриот.