С другой стороны летного поля, с одной из улиц в дальнем скоплении казарм, вылетел танк «центурион», прогрохотал на всех парах через поле и въехал на главную улицу напротив штаба базы и офицерской столовой. Там он остановился, глухо ворча двигателями: толстый, приземистый и смертоносный. Длинная пушка поплыла в сторону, отыскивая мишень. Внезапно гусеницы ожили, танк развернулся на месте и выстрелил; снаряд разнес все на втором этаже, где располагался штаб полковника Пешади. Оборонявшиеся в здании были ошеломлены этим неожиданным предательством. Танк выстрелил еще раз. Огромные куски кирпичной кладки разбросало во все стороны, и половина крыши обрушилась. Здание загорелось.

В этот момент с первого этажа и с части второго танк накрыл град пуль. Тут же два солдата-лоялиста выскочили с первого этажа с гранатами в руках, швырнули их в щели на корпусе танка и бросились назад. Обоих срезало бешеным автоматным огнем с другой стороны улицы, но внутри танка раздался страшный взрыв, из всех щелей и отверстий рванули дым и пламя. Металлический люк наверху откинулся, и горящий человек попытался выбраться наружу. Его тело почти вырвало из танка ураганом автоматных пуль, ударивших из полуразрушенного здания. Ветер, долетавший с базы, нес с собой запах пороха, пожара и горелого мяса.

Бой продолжался больше часа, потом стих. Опускавшееся солнце окрасило все кровавым багрянцем, по всей базе лежали тела мертвых и умирающих, но восстание провалилось, ибо во время первой внезапной атаки восставшим не удалось убить ни полковника Пешади, ни его старших офицеров, потому что недостаточно людей перешло на их сторону – и только один из трех экипажей танков.

Пешади находился в головном танке и сумел удержать в своих руках диспетчерскую башню и всю радиосвязь. Он собрал верные ему войска и повел их в безжалостное наступление, выдавив революционеров из всех казарм и ангаров. И едва осторожное большинство, все выжидавшие и колебавшиеся – в данном случае солдаты и служащие ВВС, – поняли, что восстание проиграно, их сомнения растаяли без следа. Они тут же и с огромным рвением заявили о своей непреходящей, многолетней верности Пешади и шаху, подобрали оружие, которое побросали было на землю и с тем же рвением, во имя Аллаха, открыли огонь по «врагу». Но немногие из них стреляли на поражение, и, хотя Пешади знал это, он сознательно оставил открытым один путь для отхода и позволил нескольким повстанцам уйти. Единственный тайный приказ, отданный им самым доверенным своим бойцам, был убить муллу Хусейна.

Но Хусейн каким-то образом уцелел.

– Говорит полковник Пешади, – зазвучал голос по основному каналу базы и во всех громкоговорителях. – Хвала Аллаху, противник мертв, при смерти или захвачен в плен. Я благодарю все верные войска. Всем офицерам и солдатам собрать наших со славою павших товарищей, которые погибли, исполняя Божий труд, и доложить о потерях, а также о количестве уничтоженных врагов. Врачам и медперсоналу! Позаботиться обо всех раненых без исключения. Бог велик… Бог велик! Почти настало время вечерней молитвы. Сегодня я ваш мулла, я проведу молитву с вами. Быть всем, дабы воздать хвалу Аллаху.

В бунгало Старка Эйр, Мануэла и Дюбуа слушали полковника по внутренней системе связи. Она закончила переводить слова Пешади с фарси. Теперь в динамиках был слышен только треск. Дым навис над базой густой пеленой, и воздух отяжелел от его запаха. Мужчины потягивали водку с баночным апельсиновым соком, она – минеральную воду. Переносная газовая горелка приятно согревала комнату.

– Любопытно, – задумчиво произнесла она, напрягая волю, чтобы не думать обо всех убитых сегодня и о Старке в Бендер-Деламе. – Любопытно, что Пешади не произнес под конец: «Да здравствует шах». Он ведь сегодня одержал несомненную победу? Должно быть, он напуган до безумия.

– Я бы тоже перепугался, – заметил Эйр. – У не…

Они все вздрогнули, услышав треньканье внутреннего телефона. Эйр снял трубку:

– Алло?

– Это майор Чангиз. Э-э… капитан Эйр, они появлялись на вашей стороне базы? Что у вас там происходило?

– Ничего. Никого из повстанцев здесь не было.

– Слава богу. Мы все переживали за вашу безопасность. Вы уверены, что у вас нет ни мертвых, ни раненых?

– Ни одного. Насколько мне известно.

– Хвала Аллаху. У нас их много. По счастью, среди врагов раненых нет.

– Ни одного?

– Ни одного. Вы не будете возражать, если я упомяну, что вы никому не должны докладывать или рассказывать об этом инциденте по радиосвязи – ни одному человеку, капитан. Высшая степень секретности. Вы понимаете?

– Прекрасно понимаю вас, майор.

– Хорошо. Пожалуйста, оставайтесь настроенными на нашу основную частоту. Что до безопасности, мы проследим за вашей. Пожалуйста, не пользуйтесь своей высокочастотной радиосвязью, не согласовав этого сначала с нами, пока ситуация остается чрезвычайной. – Эйр почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, но промолчал. – Пожалуйста, будьте у приемника в восемь часов, чтобы прослушать краткое сообщение полковника Пешади, а сейчас отправьте Эсвандиари и всех ваших правоверных на молитву. Немедленно.

– Обязательно, вот только выскоч… Эсвандиари ушел в отпуск на неделю. – Эсвандиари был директором их станции от «Иран Ойл».

– Очень хорошо. Пришлите остальных, поставьте Павуда старшим.

– Сейчас сделаю.

Телефон замолчал. Он пересказал им разговор с майором, потом вышел, чтобы передать людям распоряжение.

Массил на диспетчерской вышке чувствовал себя очень неуютно.

– Но капитан, ваше превосходительство. Я на дежурстве до захода солнца. Мы еще ждем возвращения двух наших 212-х и…