Было почти облегчением проснуться от беспокойного сна в безбожные десять утра от шума, издаваемого кошкой Дженкса — Рекс, которая, преследуя детей пикси, врезалась в стены. Айви приготовила мне завтрак, затем принялась возиться с компьютером, пока я готовила в ванной новую партию сонных чар. Потом она сделала мне ленч. И наконец, я сказала ей, что иду в продуктовый магазин, лишь бы немного побыть в одиночестве. Я думала, что она останется дома, но не-е-е-ет. Дженкс сложил крылья и со смехом сказал, что присмотрит за церковью. Умный мужик.

Видимо, я достаточно много сказала Айви об обмане Ала, чтобы ее это обеспокоило. Она знала достаточно о магии ведьм, чтобы понимать, что неразбериха с аурами могла помочь мне понять, как спасти ее душу. Может быть, это была ее проблема. Я была уверена, что мой «успех» сразу же дойдет до ушей Ринна Кормеля: ее мастера-вампира и мужчины, в котором мы видели защиту от других вампиров. Я должна была быть благодарной, но я по-настоящему ненавидела его.

Из ниоткуда пришло мягкое покалывание на коже, и я повернулась, увидев у лавочки мясника Айви, стоящую спиной ко мне: она облокотилась на прилавок, флиртуя с мясником. Вместе с Айви в поле моего зрения оказалась маленькая женщина в узком деловом платье, ее голова была наклонена, потому что она изучала сорта крекеров. Она выглядела достаточно обычно, но что-то заставило мои сигнальные флажки подняться.

Убрав волосы за ухо, я взглянула на вход в магазин и на парковку, расположенную за огромными пластиковыми окнами. На улице были сумерки — время, когда люди избегали смешанных районов города и придерживались своих собственных улиц, поскольку наступали часы внутриземельцев — но солнце еще стояло на небосводе, а это значит, что женщина не была мертвым вампиром. Вряд ли она жила в одиночестве так далеко на человеческой стороне. Также вероятно, она не была оборотнем, по тем же причинам. Оставался вариант, что она человек, ищущий магической помощи, а это весьма сомнительно, или ведьма, ищущая того же.

Она не могла быть ведьмой. Я была изгнана, и все ведьмы Цинциннати знали об этом.

Двинувшись к прилавку с клубникой, я мысленно прошлась по своему короткому списку тех, кто мог последовать за мной так далеко на человеческую территорию, и вздрогнула, провернув в голове еще более короткий список причин для этого. Я украдкой бросила на нее взгляд: удобные коричневые туфли, колготки и дурацкая коричневая юбка создавали впечатление утонченности в сочетании с ужасающим отсутствием воображения. Женщина была худой, как манекен, но не как тростинка, ее светлые волосы были приглажены назад, как будто ей пришлось убрать всю мягкость из своей внешности, чтобы находиться в мире людей.

Она посмотрела вверх, и я застыла, наши глаза встретились.

«Проклятье», — подумала я, женщина моргнула; ее голубые глаза распахнулись, и она медленно улыбнулась, до чертиков испугав меня. Двойное проклятье. Она заметила, что я пришла с Айви, и следила за мной!

Мое лицо вспыхнуло. Отведя глаза, я встала так, чтобы прилавок с клубникой оказался между нами. Я выпрямилась; потеряв трех парней за два года — одного из-за его противозаконной деятельности, второго из-за смерти, и третьего, не совсем парня, но также ушедшего из-за моего изгнания — я не собиралась объяснять эти вещи привлекательной женщине, неправильно понявшей невербальное общение между Айви и мной. Однако женщина подошла ближе. Одна ее рука находилась в кармане белого кашемирового пальто длиной до юбки, другой она держала новый кошелек известной марки, который, вероятно, не был подделкой. Должно быть, она ходила в солярий, потому что мягкий янтарный загар невозможно было получить ранней весной в Цинциннати. Ногти у нее были короткими, профессионально отполированными, с белыми блестящими кончиками. Высококлассный вид женщины не сочетался с трубами, установленными здесь в восьмидесятых, вылинявшей до белизны плиткой и время от времени включающимся громкоговорителем.

Я нахмурилась сильнее, когда до меня донесся слабый аромат красного дерева, перебивший запах хлорки и терпкий запах клубники. Она ведьма? Черт, если она ведьма, значит, она отлично знает, кто я такая. А если бы она знала, кто я, она не пыталась бы найти меня. По крайней мере, не для встречи. Эта работа была связана с черной магией.

«Помедленней, Рэйчел. Расслабься», — успокаивала я себя; не глядя на ягоды, я взяла картонную упаковку клубники, ощущая беспокойство. Может, ей нужна помощь, но она боится попросить. Черт, должно быть, это так. Когда я не играла роль ученицы демона в безвременье, я была чем-то вроде наемного охотника, эскорта-по-беспокойным-водам и магического мастера-на-все-руки, спасающего фамилиаров с деревьев и разбирающегося с большими плохими парнями, которых никто не хочет трогать. Да, меня изгнали, но, возможно, неприятности, в которые она попала, были больше, чем страх быть изгнанной из-за обращения ко мне за помощью. Но она не выглядела напуганной; она казалась уверенной и контролирующей ситуацию.

Поставив картонную коробку с клубникой обратно, я отступила, мысленно вернувшись к последнему разу, когда член черного ковена пытался заставить меня вступить в их ряды. Он обиделся, когда я сказала ему засунуть свой черный ковен в более темное место, а потом они попытались меня убить.

Адреналин закружился во мне, медленный и сладкий, заставляя мое сердце сильнее биться и оживляя мои ощущения. Это было так хорошо, что напугало меня. Быстрый взгляд дал мне понять, что Айви исчезла. Мясник тоже. Мои ботинки с широким каблуком шаркнули по полу, и я достала телефон, словно проверяя время, отправив «911» на номер Айви, прежде чем запихнуть его в задний карман. Даже если Айви выбирала мясо позади прилавка, она придет.

Сжав челюсти, я стояла перед горой зеленых овощей, высыпанных у стены. Я встала спиной к женщине, демонстрируя беззаботность, и застыла, когда ее удобные туфли простучали, остановившись в восьми футах от меня. Передо мной был прилавок с морковью. Отвали, детка, или я прикончу тебя этой морковкой.

— Извините, — сказала женщина, и черт меня побери, если я не вздрогнула. — Вы Рэйчел Морган?

Ее голос был высоким, слишком детским, чтобы восприниматься серьезно, и я повернулась, мои пальцы соскользнули с сырой моркови. Она была ниже меня на несколько дюймов, даже на каблуках. Ее рука по-прежнему была в кармане, а улыбка стала чуть насмешливой. Мне не хотелось неприятностей, но я смогу разобраться с ними, если она первой начнет.