Вместе с колоссальным предприятием по производству стали Советское правительство планировало построить новый город — социалистический город будущего. Магнитогорск должен был стать городом, в котором все существовавшие до сих пор городские проблемы: перенаселенность, плохие санитарные условия, болезни, нищета и преступления — были бы решены. Социалистический город был мечтой о лучшем образе жизни, всеобщей грамотности, здоровье, справедливости, изобилии и счастье. Но город будущего в отличие от комбината так и не был построен.

Несмотря на то, что были сооружены два больших квартала жилых домов с красивыми общественными скверами и декоративными фонтанами, этот город скорее воспринимался как укор большевизму, нежели воплощение утопической фантазии. Даже после того, как сталелитейный завод дал свыше миллиона тонн стали, на страницах местной газеты все еще шли дебаты на тему о том, можно ли вообще считать городом Магнитогорск с населением в двести тысяч человек, но без канализационной системы, без постоянно действующей больницы, без чистой водопроводной воды, с несколькими мощеными улицами и жилым фондом, состоящим наполовину из деревянных бараков и на одну четверть из землянок [16] .

В главе «Социалистический город» Джон Скотт иногда пользуется этим названием, когда описывает тот квартал Магнитогорска, где жили он и Маша (в этой части города жили не более пятнадцати процентов населения), а иногда он использует это название применительно ко всем жилым кварталам Магнитогорска, не разъясняя, на каком основании весь город или часть его могли считаться социалистическими. Был ли Магнитогорск социалистическим городом, и если да, то что делало его социалистическим?

Запроектированный город будущего стал жертвой отсутствия опыта, некомпетентности, нетерпеливости и прежде всего внутренней противоречивости самого замысла, ибо, несмотря на планы построить утопический город, Магнитогорск был обречен оставаться всего лишь поселением вокруг огромного и важного промышленного центра. Этот центр также был мечтой — мечтой о технологическом прыжке от деревянных плугов к автоматизированным сталелитейным цехам. Это была не просто мечта о лучшей жизни; она воплощала собой желание решить наиболее срочные и насущные проблемы. Как это ни кажется парадоксальным, предполагалось, что результатом строительства автоматизированных сталелитейных цехов будет счастливая жизнь.

История Магнитогорска — как и всех пятилеток — это история чугуна и стали, домен и мартеновских печей. Все остальное могло подождать. Теперь стране нужен был металл, и для этого была мобилизована вся страна.

Победа, победа любой ценой! Сталь, сталь и еще больше стали! Парады, кампании, речи, бесконечные цифры выпуска продукции, мировых рекордов и выполнения плана — эпический процесс социалистического строительства, возможно, лучше всего был заметен в Магнитогорске, однако он происходил на всей территории Советского Союза. Тридцатые годы были временем продуктовых карточек, бараков и колючей проволоки, временем строительства, героизма и ощутимого прогресса. Из многих тысяч свидетелей именно Джон Скотт лучше всех сумел уловить революционный настрой и дух надежд этого сумбурного и парадоксального периода.

Как и сам Скотт, читатель, возможно, будет озадаченно размышлять над тем, какова взаимосвязь между событиями 1933 года, о которых рассказывает глава «День в Магнитогорске», и событиями 1937–1938 годов, описываемых в главе «Административный аппарат и репрессии». Не приходится удивляться тому, что именно глава о чистках много раз переделывалась.

Совершенно очевидно, что события 1937–1938 годов поколебали веру Скотта в советскую систему. Многие из его друзей и товарищей по работе, совершенно неповинные, как он хорошо знал, ни в каких преступлениях, были арестованы. Самого Скотта заставили уйти с фабрики, потому что он был иностранцем, Маше предъявляли серьезные обвинения на комсомольских собраниях, их друзей вызывали и допрашивали, и в конце концов даже конфисковали пишущую машинку «Корона» [17] .

В своих набросках для книги о Советском Союзе, которая так и не была написана, Джон Скотт дал одной главе следующее название: «Террор низводит технические успехи до бесчеловечности и деградации. Первоначальные надежды, связанные с принятием Конституции 1936 года, стали монстрами в руках ГПУ» [18] . Именно эту двойственность — экономический и социальный прогресс, противостоящий бессмысленному политическому подавлению и репрессиям, — было трудно понять Джону Скотту и многим другим людям, которые до этого находились под большим впечатлением от несомненной целеустремленности и энергии, которые могли наблюдать. Размышляя над тем, как Скотт объясняет причины террора, читатель должен помнить, что хотя его отважную попытку проанализировать этот процесс нельзя назвать удачной, даже сейчас специалисты, исследовавшие это историческое явление на протяжении нескольких десятилетий, все еще не могут дать убедительное объяснение феномену, продолжающему оставаться одним из самых больших загадок советской истории.

Несмотря на то, что преследования заставили его уехать из Магнитогорска, весьма примечательно, что Скотт не заканчивает на анализе этого процесса свой рассказ о жизни в Магнитогорске. Он, несомненно, был потрясен числом невинно пострадавших, однако понимал, что для большинства людей жизнь продолжается. Репрессии не заслонили собой того, что оставалось для Джона Скотта в Магнитогорске определяющим фактором — героическую борьбу за построение сталелитейного завода и нового образа жизни. Он пришел к весьма спорному выводу о том, что такую точку зрения разделяют большинство советских граждан. «Таким был Магнитогорск, где я провел пять лет своей жизни», — писал Скотт в заключении к одному из первых вариантов своей книги. «Я оглядываюсь назад с чувством глубокого уважения ко всем тем, кто построил его за такое короткое время в тяжелейших условиях. Это был жизнерадостный и оживленный город. Люди учились, с надеждой глядя в будущее и стремясь построить то, во что верили, по крайней мере, многие из них» [19] .

Читателю необходимо помнить, что Скотт писал свою книгу во время второй мировой войны — как раз в тот момент, когда были остановлены первоначальный молниеносный прорыв и наступление войск Вермахта на территорию Советского Союза. К тому времени, когда он начал готовить рукопись, то, что выглядело как полный разгром Советов, превратилось в победу, казавшуюся чудом. Чем можно было объяснить столь замечательный поворот событий? Откуда Советский Союз черпал возможности и силы противостоять бешеной атаке нацистов? Именно на эти вопросы искал ответа Джон Скотт, когда писал свои мемуары. Из последней части его книги становится ясно — у Скотта не было сомнений относительно того, что «помогает России выстоять».