– Умен. – Генерал одобрительно покачал головой. – Почему же ты только капитан?

– А мы по разным лестницам карабкаемся, Илья Николаевич, – ответил Стаднюк. – Вы – по парадной, а я – по пожарной, и я не тщеславный, были бы деньги настоящие, а звезды, погоны – мишура.

– Тоже верно. – Генерал пожевал губами, обдумывал, прикидывал, где может проступить слабина. – Все ты рассудил верно, одно плохо. Начальник Гурова генерал Орлов из сыщиков, если он…

– Стоп, генерал, – дерзко перебил Стаднюк. – Настоящих сыщиков нам тут не надо. Генералы, любые руководители, хоть весь Верховный Совет – это пожалуйста, а настоящих сыщиков не надо!

– Он большой начальник, не прикажешь…

– Бросьте, генерал, нет начальника, у которого над головой лишь небо да звезды!

Зазвонил телефон, заместитель Орлова наконец прорвался к однокашнику, сообщил, что шеф вылетает первым рейсом.

– Что присоветуешь? – спросил генерал, кивая Стаднюку и жестом объясняя, что дело плохо.

– Шеф умный, но неуправляемый. Встретишься, не верь глазам своим. У него физия, будто он только от сохи либо сменился с вахты, но все сплошной обман. Он хитрый, коварный, взяток не берет. Все чего-то ищет, говорит, что правду.

– Как остановить?

– У тебя на столе «вертушка». Верти, приятель. Учти, я тебе не звонил, братские могилы хороши только для неизвестных солдат. А живой я тебе, может, еще пригожусь. Удачи!

– Стой! Кто из начальников Орлова из НАШИХ?

– Пожалуй, Бабурин. Да не оратор с бородкой, другой, у нас в министерстве свой имеется. Запомни, Фрол Кузьмич Бабурин. Он, конечно, рядится современно, но кровей точно наших. Удачи!

Генерал положил трубку, долго молчал, листал справочник, отбросил. Нужен домашний, начинать надо с дежурного.

– Что задумался, генерал, хреновые у нас дела? – спросил Стаднюк.

– Иди работай, капитан, и время у тебя – до прибытия московского рейса, – сказал генерал. – Я сделаю, что могу, но ты особо не надейся.

– Валяй, генерал. – Стаднюк поднялся. – Мы уже выяснили, у каждого по одной шкуре и дубликатов не дают.

Генерал переставил «вертушку» с приставного столика на свой, снял трубку и неожиданно почувствовал прилив сил. Нет, нас голыми руками не возьмешь, поборемся, еще посмотрим, кто кого.

Вылет самолета по метеоусловиям порта назначения задерживается. Пассажиров просят из здания аэропорта не отлучаться, о времени будет сообщено дополнительно.

Орлов данного объявления не слышал, так как находился не в аэропорту, а в кабинете своего начальника. Фрол Кузьмич Бабурин позвонил Орлову в пять утра и недовольно произнес:

– Здравствуйте, Петр Николаевич, мне только что сообщили, что вы собрались отлучиться. Так я вас убедительно прошу этого не делать.

– Фрол Кузьмич, я не сержант срочной службы, вы не ротный старшина, – ответил несколько ошарашенный столь неожиданным звонком Орлов. – Я генерал, черт вас подери, и за свои поступки отвечаю.

– Мне позвонил начальник городского управления Фомин, кстати, тоже генерал, и сообщил о художествах, которые вытворяет ваш Гуров. Полнейший беспредел!

– Согласен. – Орлов успокоился, в его тоне зазвучала ирония. – Конечно, беспредел. Я слетаю, разберусь и доложу.

– А я сказал, вы никуда не полетите! Или вы желаете, чтобы я сейчас, в пять утра, разбудил министра, и он лично попросил вас воздержаться от выезда? – Голос Бабурина дрожал от напряжения. Больше всего он боялся, что этот бывший опер сейчас шмыгнет носом и заявит, что с удовольствием перебросится с министром парой слов. Эти выбившиеся из низов, грубые и неотесанные люди, от них можно всего ожидать.

Нехитрые мысли Бабурина опытному сыщику были абсолютно ясны, он не боялся министра, если надо, можно и разбудить, ничего страшного. Но для этого должен существовать повод серьезный, а не склока между подчиненными. Черт с тобой, молокосос, известно, кто умнее, тот и уступит. «Ну, так я вылечу к Леве не утренним, а вечерним рейсом, потерпит», – решил Орлов и ответил:

– Я поболтаю с министром чуть позже, а к вам загляну около девяти, обсудим поступивший донос. – Он умышленно употреблял простонародные слова. – Договорились? – И, не ожидая ответа, положил трубку.

Бабурина перебросили в милицию два месяца назад, и Орлов не сомневался, что «товарищ» в министерстве не задержится. Приятели быстренько пересадят парня в более уютное кресло.

Сейчас они сидели друг против друга, их разделяли стол, цели и задачи, мировоззрения и объединяла взаимная неприязнь.

Бабурин был опытным царедворцем, политиком, дипломатом, служба в номенклатурных войсках научила многому, в том числе и общению с малокультурными хамами. Но в прошлой жизни подобными людьми могли быть только начальники, подчиненные, в независимости от культурного уровня, смотрели подобострастно и открывали рот лишь в том случае, если их спрашивали. Сегодняшняя ситуация даже для многоопытного Бабурина оказалась внове, и он перекладывал на столе бумаги, не зная, с какого боку начать. Он понимал, что мужик в мятом костюме, что сидит напротив, трет и без того бесформенный нос, хлопает белесыми глазами, умен, хитер, главное, плохо управляем. Бабурин пришел к такому выводу еще месяц назад, когда на совещании раздавал указания. Присутствующие молча их записали, а Орлов, шмыгнув носом, неторопливо произнес, мол, прежде, чем проглотить, следует тщательно разжевать. Еще тогда Бабурин подумал: от этого мужика надо избавиться. Сегодняшний разговор по телефону «поболтаю с министром», «обсудим и договоримся» доказал, что мужик ничего не понимает и его следует опасаться.