Но в тот вечер ничто не могло удержать его от посещения «Мэдисон Сквэр Гардена».

Когда Мэрилин Монро выскользнула на сцену в платье, которое, по словам Адлаи Стивенсона, походило на обнаженную плоть, усыпанную золотыми блестками, Кеннеди пришел в восторг. На сцене Мэрилин извивалась, крутилась, вертелась и совершала волнообразные движения под рев толпы, а потом, любовно обхватив себя руками, начала мурлыкать «С днем рождения, дорогой президент». Она в высшей степени возбудила массы, почти доведя их до оргазма. Люди визжали и топали ногами. Через несколько минут счастливый президент выскочил на сцену и сказал: «Теперь я могу спокойно уйти из политики, после того как такая нежная и красивая девушка спела для меня «С днем рожденья».

Через несколько месяцев ослепительная блондинка умерла от сверхдозы снотворного. Но перед смертью и она успела разделить ложе с президентом Кеннеди.

«Нет сомнения в том, что Джек вел самую активную половую жизнь из всех мужчин, которых я когда-либо знал, — утверждает Джордж Смазерс, его близкий друг по сенату. — В этом смысле он вел себя просто невероятно и становился все более ненасытным, чем дольше длился его брак. Я помню, однажды ночью он занимался любовью со знаменитой кинозвездой, и Джекки чуть было не застукала их в самый неподходящий момент. Я также помню тот круиз, который она организовала в честь его сорокалетия. Он попросил меня отвлечь ее на некоторое время. Затем он исчез внизу с женой Дэвида Найвена. Но тут ко мне подошла Джекки и спросила: «А где Джек?» «Думаю, — где-то там», — сказал я и указал в противоположном направлении. Я чертовски боялся, что она спустится вниз. Джон вернулся через десять минут. Он вел себя, как петух, нагнавший курицу и мигом овладевший ею, так, что та, отряхиваясь еще толком не поняла, что же произошло».

День рожденья мужа [7] в 1963 году тщательно готовился Джекки, которая тогда была на пятом месяце беременности. Чтобы развлечь мужа, она планировала ночной круиз по Потомаку на яхте «Секвойя» и разослала приглашения, в которых гостям предлагалось явится в одежде яхтсменов. Она пригласила Бобби и Этель, Джорджа и Розмари Смазерсов, Шиверсов, Тедди Кеннеди, политика из Бостона по имени Клем Нортон, одну женщину, которую представили просто как Энид, Билла Уолтона, Мери Мейер, Лема Биллинга, чету Брэдли, Дэвида Найвена с женой, Аниту Фей, Чарли и Марту Бартлетт, Джима Рида и многих других. Весь вечер играло музыкальное трио, произносились бесчисленные тосты.

Обеспокоенная состоянием мужа, которого мучали боли в пояснице, Джекки спросила доктора Джанет Трэвилл, не может ли она сделать ему какой-нибудь укол, так чтобы спина у Джека в тот вечер не болела. Врач заверила, что может сделать укол, но тогда президент ничего не будет чувствовать в нижней части своего тела. Кеннеди отказался. «Мы не можем себе такого позволить, не так ли, Жаклин?» — сказал он.

В тот вечер президент веселился вовсю и не разрешал шкиперу причаливать к берегу.

Но Джекки чувствовала себя ужасно и не только потому, что ее муж занимался любовью с другой женщиной. Она потратила несколько дней на то, чтобы разыскать в какой-нибудь из галерей изысканный подарок, и, наконец, нашла, к своей радости, очень красивую редкую антикварную гравюру, которая стоила 1000 долларов. Джекки велела положить ее в коробку.

Когда президент стал открывать коробки с подарками, вокруг него столпилось много народа. Гости вспоминают, что он вел себя, как ребенок, срывая ленты и обертки, желая поскорее увидеть, что же там лежит. Больше всего ему, кажется, понравился альбом, который подарила Этель Кеннеди.

Затем Джекки вручила ему свое произведение искусства. К этому времени гости уже прилично выпили и чувствовали себя весьма непринужденно. Клем Нортон пошатнулся и нечаянно наступил на эту редкую гравюру, безнадежно повредив ее. На мгновение наступила тишина: все с замирание сердец ждали, как отреагирует на случившееся Джекки. Она вся напряглась, увидев поврежденный подарок, но не произнесла ни слова.

«На ее лице появилась как бы вуаль, то самое выражение отстраненности, которым она защищалась в трудные минуты, — вспоминает Бен Брэдли, — а когда все начали утешать ее, она сказала, что, мол, ничего страшного не произошло и гравюру можно восстановить».

«Ужасно, Джекки, не так ли?» — сказал президент, откладывая гравюру в сторону и направляясь к следующему подарку. Жаклин, не выразив никаких эмоций по поводу этого инцидента, весь вечер игнорировала Клема Нортона и отказывалась говорить с ним.

Когда начались танцы, Юнис Шрайвер подошла к Джорджу Смазерсу и на виду у его жены стала отчаянно флиртовать с ним. «О, Джордж, — говорила она, обнимая его, — разве ты не жалеешь, что не женился на мне? Ты мог бы стать президентом. Папа позаботился бы о тебе. Ты совершил большую ошибку, не так ли, Джордж?»

Сенатор из Флориды улыбнулся и галантно пригласил сестру президента на танец. Извинившись перед женой, он постарался увести Юнис подальше, так чтобы его супруга не могла слышать ее слов. Но самой Юнис было на это наплевать: «Ну, Джордж, признайся, почему ты не женился на мне? Могу сказать лишь одно — ты упустил свое счастье».

«Я говорил ей, что у меня уже есть красивая, милая жена, но Юнис не унималась», — вспоминал он позже.

Розмари Смазерс уже привыкла к тому, что женщины набрасываются на ее красивого мужа, не обращая на нее никакого внимания. Ей приходилось мириться с тем, что сестры Джона Кеннеди тоже так и льнут к симпатичному другу их брата. Даже Ли Радзивилл преследовала Смазерса, хотя и она, и он уже состояли в браке.

Кеннеди поощрял Ли и пытался устроить ей встречу со своим другом.