Басел ему:

«А ты, однако, гадина. Ну и шуточки у тебя — кишки вывернет!»

Меня его слова не волнуют, мне на них наплевать.

Только вот Слим начинает расспрашивать:

«А это все не вранье — этот тайник, который мы ищем? Ведь который уж день ищем его в этих проклятых горах!»

«Да ведь и он больше не может идти со своими сломанными ребрами!» — кричит Немиш, и я понимаю, что это он о Баселе.

Басел говорит:

«Да я выдержу дорогу лучше, чем ты!»

Немиш взрывается — это его недостаток, он взрывается по пустякам, как сейчас:

«А если вас схватят? Если придется вернуться обратно? Тьфу, пакость! Ты что, этого хочешь? Тогда не рассчитывай на меня! Пусть и Басел отправляется с тобой и Слимом! Оставьте меня, слышишь! Катитесь вы все к черту! Я и без вас разберусь! Оставьте меня здесь! Я знаю, что такое дорога в Ларбу. Идти туда с этим?.. — Потом, немного успокоившись, добавляет: — Подожди немножко, давай поразмыслим, Арфия. Не торопи нас. За нами же нет хвоста».

Басел говорит:

«Я только хочу…»

«Арфия!» — прерывает Слим могильным голосом.

«Что-то случилось?» — спрашиваю.

Ведь это все из-за Слима, вечно из-за него какие-нибудь истории приключаются. И теперь вот снова.

Басел говорит мне:

«Да, не хотел бы я, чтобы мне досталась такая жена, как ты! А может, и хотел бы… Только не надо, чтобы мы попались им еще раз… Можешь себе представить, что там было…»

Я нащупываю ногой на земле Слима.

«Ты будешь поворачиваться? — спрашиваю, — Что ты тянешь?»

А он, не двинувшись с места:

«Чего тянуть-то?»

«Да ты же лежишь! Соображаешь?»

«Странно! Я действительно лежу!»

«Разлегся?»

«Пожалуй…»

«Ну так вставай! Поднимайся!»

«Зачем?»

«То есть как зачем?»

У меня просто руки чешутся от желания наподдать ему. Ну сколько же можно ломать эту комедию, и как ему только не надоело!

«Ты вволю наотдыхался. Давай теперь иди! Вы не для того вырвались из их лап, чтобы теперь заплесневеть здесь, среди камней!»

«Плевать мне на камни!» — говорит он.

«Ты сейчас встанешь и пойдешь!»

«Фиг тебе! Не тронусь с места».

«Поднимайся, идиотище!» — кричит ему Басел.

«Зачем? Ты можешь мне объяснить?»

«Ты что? Тронулся немного?»

«Я?» — Слим тихонько засмеялся.

Я наклоняюсь к нему. Его почти не видно на земле. Хватаю его за лохмотья. Трясу. Он больше не смеется, он сомневается:

«Ну как я пойду?»

И потихоньку повизгивает от боли.

Я рассказываю тебе все, как было. Лучше, чтобы ты знал правду.

«Только невозможно было вспомнить лицо того, кому принадлежал этот голос?.. Муж и жена уже, по совести говоря, больше не колебались, разве что для видимости, в выборе решения. Каждый из них знал, что делать дальше, и что предпримет в последнюю минуту, и на чью сторону встанет. В ожидании этой развязки как-то раз она решилась на откровенность.

— Положим, что ты этого не хотел, — сказала она, нарушив установившееся между ними по обоюдному согласию молчание по поводу того безумства, которым стала их жизнь, — положим, что это не входило в твои планы и превзошло твои ожидания, но разве это что-нибудь меняет?

— Нет, — отвечал он угрюмо. — Нет.

Но потом, поняв вдруг смысл ее слов, гневно взглянув на нее, сказал:

— Но если это и произошло, то только потому, что ты…

Она откровенно рассмеялась.

— А я-то думала, что и ты закричишь: „Не говори этого!“ Но ты, о господи, еще и язвишь! Язвишь и злишься! Однако было бы любопытно узнать, как ты собираешься исправить кое-что…

Он, пока слушал ее, весь просто дрожал от отчаяния. Не мог поначалу в ответ произнести ни единого звука, только шевелил губами, но потом все-таки, овладев собой, сказал:

— Вообрази, все это и тебя касается, ведь и ты тоже… Вообрази, что и тебе кое за что придется отвечать… Кара, между прочим, не минует и тебя… и ты прекрасно знаешь, что я имею в виду?

Чтобы подчеркнуть эти свои слова, он приблизил к ней лицо, угрожающе вытаращив глаза.