— Эй ты! — заорал Филя, увидев парня, двигавшегося прямо на него с видеокамерой на плече. — Куда, сука!!! Всем сказано было отойти!

— Я журналист! — крикнул Виктор. — Я тебя снимаю для утренних новостей. Не стреляй!

Отступившие было менты вновь подобрались, приподняли стволы пистолетов и укороченных «калашей». И вот тут Филипп Бастрыкин, кажется, впервые растерялся.

Саакян проснулся. Впрочем, он не спал — просто лежал с закрытыми глазами и наблюдал за разворачивающейся драмой. Он не видел деталей, но мог с достаточно большой точностью угадывать ход событий, и происходящее на парковке возле ночного клуба «Лагуна» поначалу его вполне устраивало.

К великому сожалению профессора, эту изумительную во всех отношениях центрифугу Виктору Вавилову устроил не он. Подобные истории время от времени случаются — по воле неизвестного драматурга, когда звезды на небе складываются в определенном порядке, предугадать который невозможно. Саакян успел лишь под самый занавес восхититься изощренностью замысла и филигранной точностью реализации, и он страстно желал, чтобы этот неведомо кем поставленный спектакль закончился так, как было написано в пьесе. Это была бы поистине сумасшедшая история!

Но вмешался Поречников, и жертвенный баран Виктор Вавилов уже не собирался покорно следовать на убой. Он решил послать драматурга к чертовой матери и состряпать альтернативный финал. Да и хрен бы с ним, с этим безнадежным самовлюбленным идиотом! Но Поречников! Он не должен победить!!!

Александр Георгиевич накинул халат, вышел на балкон, посмотрел, сощурившись, на просыпающийся алеющий восток. Точнее, в сторону клуба «Лагуна».

Ах, как жаль, что он не может повлиять на происходящее! Чертовски жаль!

Филипп Бастрыкин быстро справился с замешательством. Уверенно-взволнованный вид этого сраного журналиста не мог его обмануть. Впрочем, даже если это и действительно был журналист, какая, к черту, разница!

— Стоять, сука!!! — крикнул Филя на всякий случай, что называется, для очистки совести, как часовой на посту. Убедившись, что журналист прет вперед, снимая происходящее на камеру, и вовсе не собирается останавливаться, Филя вынул ствол пистолета из-под подбородка заложника-официанта, навел его на Виктора и нажал на курок.

Под грохот выстрела толпа взвизгнула, отхлынула от площадки, менты пригнулись. Кто-то из женщин зарыдал, кто-то начал громко материться.

Виктору снова повезло: пуля угодила в камеру, вошла аккурат в объектив, разбила линзу, пластик, выбила аккумулятор и улетела дальше. Через какие-то доли секунды на плече у Виктора вместо проклятого дорогостоящего «Панасоника» остались куски корпуса с вывернутыми наружу электронными кишками. Самому Виктору осколками оцарапало щеку. Кроме того, он едва дышал от шока. Он отбросил останки камеры в сторону, опустился на одно колено и пытался справиться с тошнотой.

Времени на передышку ему не дали. Филя оттолкнул парализованного страхом официанта, в одном прыжке преодолел трехметровое расстояние до Виктора, схватил его за шею.

— Теперь ты мой заложник! — шепнул он ему в ухо. — Сам напросился, сучара!.. Дюша, всё! Уходим, уходим!!!

Андрей Слизко, соскочив с крыльца заведения, два раза выстрелил в воздух и метнулся к машине. Наличие заложника по-прежнему останавливало вооруженных бойцов, ожидающих команды, которую некому было дать. Михаил с немым ужасом наблюдал за Виктором, за его остекленевшими глазами, раскрытым ртом, которым он хватал воздух, как рыба, выброшенная на берег. Михаил боялся, что его элементарно может свалить сердечный приступ. Сердечко-то у Вавилова было слабенькое…

Вскоре бандиты оказались в машине. Ее хозяин, молодой белобрысый мент Паша, безропотно отступил. Дюша-Бубсень ударил по газам, «девятка» рявкнула и, протаранив носом чью-то начищенную до блеска иномарку, умчалась прочь с автостоянки.

Михаил в бессилии опустил руки. Что дальше делать, он не представлял. Он пытался вызвать в голове образ Виктора, но не видел ничего, кроме переливающихся красных и синих пятен, словно кто-то смешивал краску из разных банок. Он провел рукой по лицу, встряхнулся, втянул носом воздух… и услышал сквозь треск статистических помех буквально следующее:

— Так, «Кедр», «Кедр», прием!.. Значит, слушай внимательно: «девятка» Калининского убойного выходит прямо на вас, несется по проспекту Победы от клуба «Лагуна» в сторону северо-запада. Да, через полминуты буквально выйдет на вас… Так, огонь на поражение! Как понял, прием!.. Это значит на поражение, что непонятно, «Кедр»?! Остановить машину любым способом… особо опасные преступники… можете ее в капусту на хер! Они наших положили! Как понял, «Кедр», прием?.. Все, красавец, исполняй! По результатам докладывай. Отбой…