— Они все еще не говорят, что расследуют убийство, — сказал он, — но похоже, так оно и есть. Хотя, как ни странно, они не исключают и самоубийства. Меня расспрашивали во всех подробностях об отношениях с Анной и интересовались, правда ли, что я порвал с ней как раз накануне ее смерти.

— А ты порвал? — спросила Кирстен.

— Мисс Мередит? — послышался голос, и Кирстен увидела женщину в полицейской форме.

— Входите, пожалуйста, — пригласила она.

Двигаясь, как лунатик, Кирстен вошла в тесную комнату. За столом, заваленным документами и засыпанным табачным пеплом, сидели два полицейских следователя, Рингейдж и Ковски. Они уже допрашивали ее в ночь смерти Анны. Женщина в полицейской форме предложила ей стул, а сама уселась на подоконник.

Ковски, лысеющий мужчина с длинным лицом, старший из полицейских, читал какую-то бумагу, другой предложил ей сигарету.

Она покачала головой, убеждая себя не поддаваться страху и враждебности, охватившей ее.

— О'кей, — Ковски говорил с акцентом жителя Кентукки. Он поднял голову и обнажил свои желтые зубы в такой плотоядной улыбке, что Кирстен передернуло. — Я только что просмотрел еще раз ваше заявление, мадам, — сказал он. — Оно весьма правдоподобно, но нам хотелось бы выяснить еще кое-какие моменты… Это вопросы несколько личного характера, но я уверен, что вы готовы рассказать нам все.

Кирстен молча смотрела на него.

Он перевел взгляд на другого следователя, затем, откинувшись на спинку стула, сунул руки в карманы брюк.

— Правда ли, что вы когда-то угрожали убить жену господина Макалистера, мадам?

У Кирстен помутилось в глазах от этого вопроса, заданного таким ровным, будничным тоном.

— Не совсем так, — возразила она, стараясь говорить увереннее. — Тогда они еще не состояли в браке, так что я угрожала убить его подружку.

— А почему?

— Потому что я была влюблена в господина Макалистера.

— Вы когда-нибудь пытались привести в исполнение свою угрозу? Прежде чем вы ответите на этот вопрос, мадам, я хочу напомнить вам, что все это легко проверить.

— Это ваше право, — сухо сказала Кирстен. — Я не сделала и не пыталась сделать ничего такого, что угрожало бы жизни Пиппы.

— Но вы высказывали угрозы?

— В то время я была не вполне уравновешена психически, — призналась Кирстен, и тут же пожалела об этом. Но жалеть было уже поздно, и она еще раз напомнила себе, что ей нечего скрывать.

— А сейчас вы считаете себя психически уравновешенной? — спросил Ковски.

— Да.

— Даже несмотря на то, что у господина Макалистера в последнее время была интрижка с покойной?

Кирстен взглянула на него, чувствуя, как страх и возмущение овладевают ею.

— Вам было известно об отношениях господина Макалистера с покойной, не так ли?

— Да, я знала об этом.

— Вы ревновали, мадам? Ревновали так сильно, что желали ей смерти?

Кирстен вздрогнула, как от удара.

— Правда ли, что вы не хотели, чтобы мисс Сейдж играла в вашем фильме? — спросил Ковски. — Ведь вы возражали против этого из-за ее сходства с женой господина Макалистера?

— Мои возражения не имели никакого отношения к ее сходству с Пиппой, — сказала Кирстен. — Мне казалось, что она слишком молода для этой роли, но я ошибалась. Она играла превосходно.

Ковски задумчиво вытянул губы трубочкой и прижал подбородок к груди.

— А правда ли, мадам, что вы до сих пор испытываете нежные чувства к господину Макалистеру?

— Правда.

— А господин Макалистер отвечает на эти чувства?

— Вам лучше задать этот вопрос ему.

— Ну, а как вам кажется?

— Нет, не отвечает. Мне казалось, что это возможно, но я ошиблась.

— Гм-м, наверное, не так-то просто смириться, если он дважды бросал вас?

— Да, это непросто, но из-за этого я не совершила бы убийства, — выкрикнула Кирстен.

Ковски, самодовольно ухмыляясь, наклонил голову, затем встал и присел на край стола перед Кирстен, так что она почувствовала запах дешевого одеколона и табака.

— Вы просили мисс Джонсон изготовить куклу, изображающую мисс Сейдж, мадам? — с наглой улыбкой спросил Ковски.