— Когда вы его в последний раз видели?

— Вчера вечером. Мы сохранили видимую вежливость отношений.

— У него были враги?

— Не больше, чем у любого из нас, — пожал плечами вампир. — Но Арон презирал их. Он даже таскал в халате осиновый карандаш с надписью «Мементо мори!», демонстрируя, что не боится смерти. Разве что…

— Продолжайте.

— Я не уверен, что это важно, однако… В последнее время старик склонялся к переменам. Ходили упорные слухи, что его речь на конференции должна была произвести настоящий переворот. По крайней мере, уж точно поставить точку в вечном споре традиционалистов и сторонников искусственного питания.

— Думаете, великий Мультури стал бы пить соевую кровь? — хмыкнула моя «стенографистка».

— Думаю, что многие политические вопросы в наше время по-прежнему решаются деньгами, — всё с той же полуулыбкой ответил Лестат. — Я могу идти?

— Да. Если вы снова понадобитесь мне…

— Всегда к вашим услугам, офицер. И я действительно завязал, поверьте.

Угу, так и поверил, нашёл наивного дурачка…

Когда бывший секретарь покойника вышел, мы вместе просмотрели записи. Ничего особенного, но и не так уж плохо для начала. По крайней мере, теперь мне понятно, на кого стоит обратить более пристальное внимание, а кого вызвать на допрос вторично. Хотя мотив преступления по-прежнему неясен. Месть, борьба за власть, личные счёты, роковое стечение обстоятельств? А возможно, и всё сразу…

— Ты знаешь, в какой каюте остановился твой учитель Хам Хмельсинг?

— Да, я его приведу, — охотно откликнулась Эльвира. Ей явно нравилось принимать участие в расследовании. Уж куда больше, чем самой быть жертвой преступления…

— Не стоит, здесь найдётся кого послать, — задумчиво буркнул я. — У меня почему-то такое чувство, что наш добровольный помощник никуда не ушёл.

— Вы правы, пан полицейский. — Из-за двери мгновенно высунулось знакомое лицо. — Я подумал, что вам ещё может понадобиться помощь.

— Конечно. Спасибо за содействие. Кстати, как вас зовут?

— Как меня зовут, месье? — удивился он.

— Да, как вас зовут? — с нажимом повторил я. Когда тебе вот так старательно навязывают услуги, это портит настроение, мешает думать и наводит на нехорошие подозрения. — Ладно, идите и позовите Хама Хмельсинга, это пожилой чёрт из каюты… — Я обернулся к Эльвире.

— Девяносто восемь, — сказала она, оторвавшись от записей.

Вампир с усиками быстро кивнул и испарился.

— Странный тип, — поморщилась моя подруга. — Так и не представился, хотя ты просил его дважды…

— Согласен. Иногда бывает, что кто-то пытается примазаться к расследованию, чтобы хоть как-то компенсировать свою личную несостоятельность.

— Но ты допросишь и его тоже?

Я, подумав, согласился:

— Обязательно, но позже. Пока пойдём по списку. А по списку у нас следующий…

К нам постучали, и в каюту буквально влетел нечёсаный хамоватый профессор. Судя по блаженной улыбочке и осоловелому взгляду, он опять был пьян.

— Вы меня…? — Он со значением поднял одну бровь.

— Да, звал. — Я уже понял, как с ним разговаривать, да и Эльвира переведёт, если что. — Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

— Вы подозреваете меня в…?!

— Нет. Официально вы помогаете следствию. Если не возражаете, конечно?

— Конечно, я…! — язвительно вскинулся он.

Переглянувшись с Эльвирой, мы предпочли счесть, что не возражает.

— Можете вы сказать, где вы были в промежутке времени с десяти утра и до начала конференции?

— Разумеется, могу, но не…! Я гулял по верхней палубе, немного принял для… И смысл мне кого-то…?!

— Не убивали? Ясно. Вы знали убитого?

— Не имел… — презрительно сплюнул прямо на пол Хам Хмельсинг.

— Понятно, не имели чести, — поморщился я.

— Да, вы совершенно правильно…

— Что ж, вы свободны.

— Свободен? Но…

— Что «но»? — вздохнул я, не собираясь больше помогать профессору, доозвучивая за него фразы. Но, поскольку он тянул с ответом, явно издеваясь, пришлось уступить. — Вы что-то видели?

Хам Хмельсинг снова сфокусировал внимание на мне, подумал и решился:

— Она плакала в коридоре, но я не знаю, что… Хотелось подойти и спросить, может…

— Кто плакал?

— Та чертовка с… Но она отвернулась и начала рисовать себе…

— Что рисовать?! — окончательно запутался я.

Пьяница выразительно ткнул себе пальцем в глаз, пояснив:

— У неё потекла вся…

— Ладно, большое спасибо. — Я потерял терпение, встал и распахнул дверь. — Вы свободны.

Старик увидел открытый выход, икнул и, покачиваясь, вышел, один только раз ударившись лбом об косяк. Причём не обиделся и не удивился…