Прошло четыре дня, и он уже начал думать, что записка была не более чем плоской шуткой приболевшего номера или — хуже того — замаскированным тестом. Может быть, сам Боб РО написал это, чтобы проверить, доложит ли ему Чип о записке? Нет, это было бы смехотворно, он действительно заболевал.

Он был заинтригован, даже взволнован и полон надежд — сам не зная на что, — но теперь, по прошествии многих дней, в течение которых не было ни записки, ни контакта, он сделался раздражительным и испытывал разочарование.

И вот спустя неделю пришла еще одна записка: такой же втрое сложенный листок в футляре зубной щетки. Он извлек его, возбуждение и надежда охватили его с прежней силой. Развернув бумажку, он прочел:

«Если вы хотите с нами познакомиться и узнать, какой может быть наша помощь, будьте между зданиями Д16 и Д18 на Нижней Площади Христа завтра вечером в 11.15. По пути не отмечайтесь на сканерах. Если сканер находится в поле зрения номеров, измените маршрут. Я буду ждать до 11.30».

Внизу была напечатана подпись Снежинка.

Тротуары были почти безлюдны, а те немногие номеры, что попадались по пути, спешили к своим койкам и сосредоточенно глядели только вперед. Лишь однажды ему пришлось изменить маршрут, потом он прибавил шагу и достиг Нижней Площади Христа точно в 11.15. Чип пересек освещенное луной белое пространство с неработающим фонтаном, в котором отражалась луна, и нашел дом Д16 и темневший проход, отделявший это здание от Д18.

На первый взгляд здесь никого не было, но вскоре, на расстоянии нескольких метров, он заметил в тени белый балахон, отмеченный знаком, напоминавшим медцентровский красный крест. Он ступил в сумрак и приблизился к номеру, безмолвно стоявшему у стены Д16.

— Снежинка? — спросил он.

— Да. — Голос принадлежал женщине. — Сканеров не касались?

— Нет.

— Необычное ощущение, правда? — Она была в тонкой светлой маске, плотно прилегавшей к лицу.

— Я уже поступал так, — ответил он.

— Молодец.

— Только однажды — и меня на это толкнули.

Она показалась ему старше его, но не понять было на сколько.

— Теперь мы пойдем в одно место, оно в пяти минутах ходьбы отсюда, — сказала она. — Мы там регулярно собираемся. Нас шестеро — четыре женщины и два мужчины. Соотношение ужасное, и я рассчитываю его улучшить с вашей помощью. Мы намерены предложить вам кое-что; если вы решите, что вам это подходит, то впоследствии вы могли бы стать одним из наших. А если нет — то и суда нет, и сегодняшняя встреча будет нашей первой и последней. В таком случае — вы должны нас понять — мы не можем допустить, чтобы вы видели наши лица и место, где происходят наши встречи. — Она вынула руку из кармана, в ней было что-то белое. — Я вынуждена завязать вам глаза, — сказала она. — Поэтому и мне приходится прятать свое лицо под этой медицинской маской, чтобы, когда поведу вас, все выглядело естественно.

— В такой поздний час?

— Так мы поступали и раньше, и все сходило благополучно, — сказала она. — Вы не возражаете?

Он пожал плечами и сказал:

— Да нет.

— Приложите это к своим глазам. — Женщина дала ему два комка ваты. Он зажмурился и приложил их к глазам, придерживая пальцами, а она стала накладывать ему на голову повязку; он убрал пальцы и наклонил голову, чтобы помочь ей. Она все наворачивала и наворачивала бинт на лоб, на глаза, на щеки.

— А может, вы на самом деле из медцентра? — пошутил он.

— Разумеется, — ответила она с легкой усмешкой и, натянув конец бинта, засунула его под повязку, потом взяла Чипа за руку, повернула в сторону площади, и — он понял — они двинулись.

— Не забудьте про свою маску, — сказал он.

Она резко остановилась.

— Спасибо за напоминание, — сказала она. Выпустила его руку из своей, затем чуть погодя взяла опять. Так они продолжали путь.

Звук их шагов стал тише, не отражался уже от окружавших домов, ветерок слегка холодил ему лицо ниже повязки — они шли через площадь. Рука Снежинки тянула его влево, в направлении, противоположном Институту.

— Когда мы придем, — сказала она, — я залеплю наши браслеты пластырем. Мы даже друг от друга скрываем наши имяномы. Я ваш знаю, потому что это я вас засекла, а другие не знают; им известно только, что я привожу перспективного номера. Впоследствии один или двое из них, возможно, вынуждены будут поинтересоваться вашими данными.

— Вы проверяете сведения о прошлом каждого, кого приглашаете к себе?

— Нет. А зачем?

— А разве вы не так «засекли» меня, разузнав, что я когда-то размышлял по поводу самоклассификации?

— Сейчас будут три ступеньки вниз, — предупредила она. — Нет, это было лишь подтверждением. Еще две и еще три. Собственно, я засекла вас благодаря вашему виду, по которому не скажешь, что вы на все сто процентов в лоне Братства. Вы тоже научитесь отличать таких, если присоединитесь к нам. Я узнала, кто вы такой, и потом зашла в вашу комнату и увидала на стене картину.