С ударом гонга на побудку он выпрыгнул из кровати, стараясь исправить немыслимые свои поступки. Он сбегал и выбросил вчерашний балахон, оправился, умылся, застелил постель, поменяв простыни. Пошел в столовую и заказал себе унипек и чай, сел среди других номеров, готовый помочь им, передать что-нибудь за столом, таким образом демонстрируя лояльность и любовь к ним, доказывая, что он не болен, что он не отступник, каким казался накануне. Номер слева от него доедал свой унипек.

— Не желаете ли кусочек моего? — предложил Чип.

Номер был явно смущен.

— Нет-нет, что вы, — сказал он. — Спасибо, конечно, вы очень добры.

— Вовсе нет, что вы, — возразил Чип, хоть и был рад, что номер имел иное мнение о нем.

Он поспешил в Центр и пришел на восемь минут раньше положенного. Вынул пробу из своей секции, а не из чужой, и отнес ее к своему микроскопу. Правильно надел очки и приступил к работе, строго следуя инструкции. Он уважительно запросил данные из Уни (прости мое отступничество, всезнающий Уни) и почтительно ввел новые данные (представляю точную и достоверную информацию по образчику гена НФ5045).

Заглянул руководитель сектора.

— Как идут дела? — спросил он.

— Превосходно, Боб.

— Отлично.

И тем не менее днем ему стало хуже. А как же там они, эти хворые бедняги? Должен ли он бросить их на произвол недуга, табака, их сниженных доз, их Пред-У-мыслей, Но он ничего не смог бы сделать. Они завязали ему глаза, отыскать их было невозможно.

Но способ, как их найти, существовал: Снежинка показала ему свое лицо. Сколько могло быть в городе почти белых номеров, женщин ее возраста? Три? Четыре? Пять? Если бы Боб запросил у Уни их имяномы, ответ не заставил бы себя ждать. И тогда ее отыскали бы и вылечили, а она бы сообщила имяномы остальных. И в течение дня или двух можно было бы найти всю группу и оказать им помощь.

Такую же, как он оказал Карлу.

Это его и остановило. Карлу он помог, но осталось ощущение вины — вины, которая не уходила многие и многие годы. И сейчас это чувство вины сидело в нем, стало его частью. О, Иисус Христос и Вэнь Личун, как же невообразимо глубоко он увяз в своем недуге!

— Все ли с тобой в порядке, брат? — спросила пожилая женщина, работавшая за столом напротив Чипа.

— Да, — сказал он, — со мной все в порядке, — он улыбнулся, поднося ко рту свой унипек.

— На какую-то секунду ты казался чем-то очень взволнованным, — сказала она.

— Все в порядке, — заверил он. — Я думал об одной вещи, которую забыл сделать.

— Ах так, — успокоилась она.

Помочь им или нет? Что будет ошибкой? Он знал, что будет ошибкой: не помочь им, бросить их в беде, будто он им и не брат.

Но не был он уверен в том, что не совершит ошибки, оказав им помощь. Как же так получалось, что в обоих случаях он был не прав?

Во второй половине дня он трудился с гораздо меньшим энтузиазмом, но вполне добросовестно и без оплошностей. После работы вернулся в свою комнату, лег на койку на спину и нажал пальцами на глаза так, что в них поплыли цветные пятна. Ему слышались голоса тех ненормальных, он видел себя, берущим препарат не из своей секции и тем причиняющим Братству ущерб, поскольку напрасно тратил свое время, энергию, оборудование и материалы. Раздался гонг на ужин, но Чип не двигался с места, слишком погруженный в мысли, чтобы принимать пищу.

Позднее позвонила Пиис СК.

— Я в гостиной, — сообщила она. — Время — без десяти восемь. Я жду уже двадцать минут.

— Извини, — сказал он. — Сию минуту спущусь.

Они сходили на концерт, потом зашли к ней в бокс.

— В чем дело? — спросила она.

— Сам не знаю, — сказал он. — Последние несколько дней мне как-то не по себе.

Она тряхнула головой и принялась работать над его безжизненным пенисом активней обычного.

— Не понимаю, что происходит, — выпалила она сердито. — Ты с наставником говорил? Я своему рассказала обо всем.

— Я тоже рассказал. — Он придержал ее руку. — Два дня назад прибыла целая группа новых номеров. Почему бы тебе не сходить в гостиную и не подыскать кого-нибудь еще?

Она погрустнела.

— Да, наверно, так и сделаю.

— Ну, конечно, — поддержал он. — Действуй же!

— Не понимаю все-таки, что с тобой, — сказала она, вставая с кровати.