Я представил себе, как она с девочками смакует вино, как читает в кровати Толстого и засыпает, не сняв очки. Сердце у меня защемило.

Я вошел в дом и вновь почувствовал, как пуст он без Софи. Я хотел было снова позвонить дочерям, но передумал.

Если придется говорить с Софи, что я ей скажу?

Что я сошел с ума? Что девятилетний ребенок вступает со мной в телепатическую связь? Что я безнадежно одержим Натали Дракс?

Утром я проснулся рано и явился на работу уже в семь, полный решимости ни с кем не общаться, спрятать голову в песок, не нарываться на неприятности и как-то ослабить этот странный магнетизм Натали, от которого нам обоим только хуже. Но всякий раз, когда я вспоминал, как мы занимались любовью – как она обнимала меня, по-детски всхлипывая, – у меня подгибались колени. Я закрылся в кабинете, предупредив Ноэль, что занят и прошу соединять меня только в экстренных случаях. У меня и впрямь горела статья для американского журнала по неврологии.

В общем, я углубился в работу – у меня всегда это хорошо получалось. В десять в дверь постучала Ноэль, смущенная и испуганная.

– Это не совсем экстренный случай, но мне кажется, вы должны быть в курсе.

– Что такое?

– Позвонила Жаклин, просила вас прийти. Там в палате инцидент. Может, и до сих пор. Напали на одну из родственниц. Мадам Дракс.

В груди – большой взрыв. Я побежал. Когда я влетел в палату, там творился хаос. Там были и Воден, и Шарвийфор, и полицейский, которому полагалось присматривать за Луи. Натали Дракс нигде не видно. Тумбочка Луи перевернута: в луже воды на полу валялись осколки и цветы – огромные лилии и имбирь; лепестки искалеченные, будто в суматохе их топтали. Подошла Жаклин, встала у кровати Луи.

– Кевина, Изабель и Анри я увезла в комнату физиотерапии, включила им музыку.

– Натали в порядке?

– Напугана, конечно, поранила руку. Берта ее обработает.

– Что случилось? Как он сюда прорвался?

– Не он, а она, – шепотом сказала Жаклин. – Мать Пьера. Люсиль Дракс.

У меня отлегло от сердца.

– Влетела в палату и закричала, чтобы Натали оставила ее внука в покое. Натали сидела спиной к двери, держала Луи за руку. Не сообразила, что происходит, пока Люсиль на нее не накинулась.

Я обескураженно, а затем в ярости слушал рассказ Жаклин: старуха схватила Натали за плечи и стащила со стула, ругаясь на чем свет стоит. Натали пыталась вырваться, случайно опрокинула тумбочку и разбила вазу. Полицейский пытался разнять женщин, но они сцепились насмерть.

– А Луи? Была какая-нибудь реакция?

– И не шевельнулся.

– Ну и слава богу.

Я в изумлении тряс головой, пятясь от нашей санитарки Фатимы, которая принесла швабру. К нам с Жаклин приблизилась Шарвийфор.

– Где Натали? И как она себя чувствует? – спросил я.

– Жорж отвел ее в комнату. Сильно испугалась. Но никаких серьезных травм.

– Теперь ясно, в кого Пьер Дракс такой агрессивный, – заметил я; мы с Шарвийфор, не сговариваясь, оставили Жаклин и направились к французскому окну.

Шарвийфор пожала плечами:

– Не знаю, не знаю. Все гораздо сложнее, чем кажется.

– В каком смысле?

Мы вышли на террасу, на самый солнцепек.

– Доктор Даннаше, – тихо сказала детектив. – Хочу вам сказать, что, когда речь заходит о Натали Дракс, докопаться до правды не так-то легко. И вы не располагаете всеми фактами.

– А вы, конечно, располагаете? Послушайте, я по опыту знаю… – начал я, но она оборвала меня на полуслове.

– Доктор Даннаше, должна сказать вам, что со вчерашнего дня мы располагаем очень интересными сведениями. Мы и сами не ожидали такого поворота дел. Натали Дракс сейчас информируют.

– О чем?

– У нас есть улика, и мы отправили ее на анализ. – Шарвийфор опустила на нос солнечные очки и посмотрела в сад. – Возможно, это ерунда, доктор Даннаше. Но если нет, через час я об этом узнаю.

Графологическая экспертиза. Я покраснел; живот скрутило спазмом. Вот сейчас бы во всем признаться – что я сделал, как я это обнаружил. Перес меня поддержит. Но я промолчал. Сославшись на занятость, ушел в палату. Оставил детектива на террасе озирать залитый солнцем пейзаж. Вдали на горизонте уже собирались тучи.

Я присел у кровати Луи и тихо прошептал ему на ухо:

– Я не знаю, что у тебя на уме, Луи, но я слушаю. Поговори со мной еще, ладно? Я знаю, что ты пытаешься. Я в беде. Я могу тебе помочь, но и ты тоже постарайся помочь мне. Вдвоем мы точно выкарабкаемся.

Но Луи не шевельнулся: на щеках темнели тени от ресниц, рот слегка приоткрыт, дыхание едва уловимо.

Я вернулся в кабинет и позвонил в комнату Натали, но у нее включился автоответчик. Что ж, ее можно понять. Я оставил краткое сообщение: мол, очень сожалею об инциденте, мне необходимо переговорить с ней срочно. Оставил номер своего мобильного, просил перезвонить.

– Берегите себя, – заключил я. – Я бы хотел, чтобы вы…

Я закрыл глаза, крепко зажмурился. Положил трубку. А чего, собственно, я хотел? Чтобы она полюбила человека, который даже во сне ее ненавидит?