Шрифт:
Все дружно расхохотались.
— Когда же ты изволил на свет появиться? — поинтересовался Веремчук.
— В Октябрьскую революцию. От нее и счет веду. Так что тебе ровесник.
Вновь раздался смех.
— Ты куда лыжи навострил? — недоуменно спросил старика Пушкарев.
— На передовую заставу.
— Зачем?
— Новость понесу… насчет победы…
— Что же это, никого моложе не нашлось? — вмешался Зарубин. Бойко объяснил, что он хотел отправить ординарца на заставу, но Макуха очень просил послать его.
— Товарищ майор, — взмолился дед, — ты уж по старой дружбе уважь старика, я сам хочу рассказать. Ведь на заставе ребята из нашего отряда.
— Ну что ж, раз сам назвался, иди.
Макуха резко оттолкнулся палками и бодро зашагал вперед.
2
Как-то днем в конце декабря Костров и Снежко отправились на лыжах в леспромхоз. Сначала шли просекой, ровной и широкой, а потом свернули в лес. Путь держали строго на юг. Примерно через час выбрались на покрытую снегом проселочную дорогу. И хотя последний снег выпал дня три назад, на дороге не было заметно никаких следов движения. Это позволяло партизанам идти не задерживаясь, без особых предосторожностей.
Снежко шел впереди крупным, размашистым шагом, и капитан Костров с трудом поспевал за ним.
«Лыжи у него, что ли, легче?» — думал Костров, следя за быстрыми, стремительными движениями товарища, но, всмотревшись, убедился, что лыжи у них одинаковые. Потом Кострову показалось, что на лыжах Снежко крепление лучше. И вдруг он понял: «Это возраст. Снежко двадцать пять, а мне сорок. Вот в чем причина».
— Убавь шаг, Трофим, — не выдержал Костров.
— Есть убавить шаг, — весело отозвался Снежко. Он остановился, повернулся к приближающемуся Кострову и рассмеялся. — Это, товарищ капитан, на первых пяти-шести километрах трудновато будет, а как придет второе дыхание, ни за что от меня не отстанете.
— Все-таки спешить нам, дружище, некуда, — сказал Костров, — выспаться успеем. Пойдем нормальным шагом.
Когда в студеном чистом небе зажглись первые звезды, они подошли к леспромхозу. Костров остался за речушкой, в сосновом подлеске, а Снежко, знавший здесь все ходы и выходы, отправился вперед.
Впервые Снежко побывал в леспромхозе еще летом с покойным Герасимом Багровым. Багров взял его себе в помощь для переброски газеты из города в отряд. Смелый и осторожный, хладнокровный и энергичный, Снежко зарекомендовал себя отлично. После гибели Багрова командование бригады неоднократно посылало его и в город и в леспромхоз, и он всегда успешно справлялся со всеми опасными поручениями.
Из зарослей молоденького сосняка Костров видел, как Снежко перешел замерзшую речку, легко взбежал на крутой противоположный берег и скрылся за строениями маленького поселка.
Снежко должен был выяснить, нет ли в поселке посторонних и дома ли староста Полищук, у которого он обычно останавливался.
«Начал служить нам за страх, а продолжает служить за совесть», — говорил про Полищука покойный Багров. В самом деле, Полищук за это время стал верным помощником партизан, не раз доказывая свою преданность на деле. Партизанам часто приходилось укрываться в леспромхозе, пользоваться услугами и гостеприимством старосты, ночевать в его доме.
У немецкой администрации Полищук продолжал числиться на хорошем счету, и это было очень удобно. Правда, после похищения Бергера, произведенного недалеко от леспромхоза, у Кострова возникли опасения: не пострадает ли Полищук? Но этого не случилось. Видимо, Бергер и в самом деле никого не предупредил о своем отъезде. Так или иначе, но Полищука не трогали. С обязанностями старосты Полищук успешно справлялся, и оккупанты никаких претензий к нему не предъявляли. Иногда, правда, возникали трудности, но в таких случаях старосте приходили на помощь партизаны. Как-то в начале декабря Полищук получил от управы сразу два срочных наряда на доставку дров для комендатуры и для психиатрической больницы. Второй наряд удивил и Полищука и партизан. Они отлично знали, что психиатрической больницы уже давно не существует и под ее вывеской скрывается какое-то иное учреждение.
Эти два наряда поставили старосту в затруднительное положение. Для заготовки дров требовались рабочие руки, а их в леспромхозе было совсем немного, Полищук написал в управу, что для комендатуры он доставит дрова в декабре, а для больницы — только в январе. «Все доставить в декабре. Не выполните — в тюрьму», — ответили ему.
В дело вмешались Пушкарев и Зарубин. В их планы не входило ссорить старосту с оккупантами, а тем более, терять этого человека, уже проверенного на практической работе и оказавшего партизанам много услуг. В леспромхоз направили группу партизан, и через несколько дней Полищук доставил дрова одновременно и в комендатуру и в больницу, за что получил от управы благодарность.
В ожидании Снежко Костров топтался на месте и тоскливо поглядывал на зовущие, приветливые огоньки, мерцавшие по ту сторону реки в домах поселка. Хотелось скорее попасть туда, в тепло и уют жилья, где можно отогреться, выпить кипятку, отдохнуть.
«Хоть бы все оказалось в порядке, — подумал Костров. — Что-то Трофим задерживается».
В это время из-за реки раздался условный сигнал — легкий посвист.
Костров перебрался через замерзшую, занесенную снегом речушку. Снежко стоял на краю поселка, около бани, и огонек цигарки смутно освещал его лицо. Все было хорошо — в поселке спокойно.