Она снова нашла на диске эпизод, где суперсемейка совершает героические подвиги (сын быстро терял интерес, когда персонажи притворялись нормальными, — ему еще предстояло узнать, что большая часть жизни сводится именно к этому), и отправилась в ванную сполоснуть лицо.

Ей стало получше, и она решила приготовить специальный чай, снимающий стресс, — она повадилась покупать эту смесь в аптеке рядом с работой. Вкус у него оказался странноватый, но миловидная энергичная женщина, владевшая аптекой, поклялась, что так и должно быть, и теперь Кэрол пила его несколько раз в день. Насыпав ложечку в фильтр, она поняла, что чай кончается, и повернулась к маленькой доске на стене, куда записывала будущие покупки.

Чтобы не закричать, ей пришлось зажать рот рукой.

На доске кто-то крупными буквами написал и подчеркнул:

К вечеру мое настроение окончательно испортилось. Я по телефону выяснил, что улететь раньше завтрашнего утра у меня не получится. Я предпринял еще одну неудачную попытку связаться с Кэрол по сотовому и в итоге оставил ей послание на автоответчике, о чем сразу же пожалел. Я мог съездить в Якиму и успеть в аэропорт завтра рано утром. Или переиначить все и вылететь из Сиэтла. Или же часов за семь добраться на машине до самого Марион-Бич. Вот только я не понимал, зачем мне все это.

И поэтому я ехал по пустой дороге через лес, пока в конечном счете не понял, что еду в некоем определенном направлении.

Вернувшись в Блэк-Ридж, я направился в восточную часть города и остановился у полицейского управления, которое стояло на оживленной дороге в сторону Якимы. Внутри за столом сидел плотного сложения человек лет сорока и крутил на столешнице ручку. На его бляхе было написано: «Помощник шерифа Грин».

— Я хотел бы видеть помощника шерифа Корлисса.

Полицейский, не поднимая взгляда, покачал головой:

— Могу я для вас что-нибудь сделать, сэр?

— Я хотел поговорить именно с ним, — сказал я.

— По какому вопросу?

— По вопросу о том, что нужно держать язык за зубами.

Помощник замер. Я понял, что дышу глубже, чем должен бы, а руки в карманах сжались в кулаки.

— Могу я вам помочь?

Новый голос. Я повернулся и увидел человека постарше — он появился из кабинета в глубине. Это был высокий широкоплечий мужчина с короткими седеющими волосами. Я его помнил.

— Вы меня узнаете? — спросил я.

Он несколько мгновений спокойно смотрел на меня.

— Да, узнаю.

— Вас устраивает, что ваши люди распускают слухи о мертвых детях?

Шериф медленно поднял брови. Помощник Грин откинулся на спинку и посмотрел на нас с видом человека, который почувствовал, что обычный будничный день обещает стать интересным.

— Собирался выпить кофе, — сказал шериф. — Идемте вместе. Там и поговорим.

Мы сели на улице перед ресторанчиком. За те две минуты, что мы шли, я усилием воли заставил пальцы разжаться. Я понимал, что слишком горячусь. Раздражение выходило через единственный обнаружившийся клапан. Шериф Пирс невозмутимо слушал меня. Закончив говорить, я понял, что ничего дельного так и не сумел сказать. Тем не менее полицейский был огорчен.

— Фил Корлисс — хороший парень, — начал он. — Я уверен, он не имел в виду ничего плохого, возможно, просто предположил, что… не знаю уж, что это была за женщина… но он, видимо, рассчитывал, что ей хватит здравого смысла помалкивать на этот счет. Наверное, это была его сестра. Она страшная болтушка, но Фил ее слишком любит и не понимает этого. Я с ним поговорю.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Ваш помощник тогда был деликатен, и я не желаю ему неприятностей. Может, вам это покажется глупым. Я ведь даже не живу здесь теперь. Но…

— Мне это вовсе не кажется глупым, — ответил он, подкрепляя свои слова решительным движением головы. — Обязанность полицейских — заботиться о законопослушных гражданах. Полицейских, и только их. Так где вы теперь живете?

— В Орегоне, — сказал я. — А моя жена — тут, в Рентоне.

— Вы разошлись?

— Развелись.

Он кивнул:

— Ужасная с вами произошла история. Меня не удивляет, что вы развелись.

На мгновение мне стало грустно. Мы с Кэрол любили друг друга. Неужели мы не могли придумать ничего лучше? Неужели я не мог придумать? Существовал ли какой-то другой путь для нашего потерпевшего крушение поезда?

Эта мысль окончательно остудила мой пыл, и мне захотелось встать и уйти, не говоря больше ни слова.

Пирс, однако, продолжал беседу:

— Вы в первый раз приехали сюда с тех пор?

— Да.

— Навестить друзей? — (Я посмотрел на него, и он улыбнулся.) — Извините. Привычка.

Разговаривая с Пирсом, я вспомнил кое-что о нем. В те часы, что он провел с нами после смерти Скотта, он казался кем-то вроде отца — никого подобного в то время рядом не было. Спокойный и надежный, он мог встать между вами, беспомощным, и разверзшейся пропастью. А это в свою очередь напомнило мне, что с тех пор я не видел и собственного отца. Три года. Почти двенадцатая часть моей жизни. Как же так сложилось?