– Некогда нам эту ерунду смотреть, – важно заявил Крячко. – Мы бандитов ловим.

– Много наловили? – ядовито поинтересовался Орлов.

– Пока мы только пытаемся понять, где их нужно искать, – сказал Гуров. – Не бегать же по дворам, заглядывая в каждый мусорный ящик и в каждый подвал. Там мы все равно никого не найдем. Сначала нужно понять алгоритм преступления, а из него мы уже сможем понять, где можно искать организатора.

– Слова умные. А по-простому объяснить можешь – нарыли вы хоть что-нибудь?

– Есть кое-какие соображения, – заявил Гуров. – Во всех трех случаях прослеживается один и тот же мотив – светская жизнь, ночные клубы, дорогие машины и немалые деньги. Группа лиц, которая промышляет на этом пространстве, неплохо осведомлена об обычаях этой части общества, в курсе всех мероприятий и появляется всегда вовремя…

– И вовремя уходит, – подсказал Крячко.

– Да. То есть вполне закономерно выдвинуть предположение, что эти ребята не чужие на празднике жизни. Я хочу сказать, что они должны постоянно вращаться среди элитной тусовки, чтобы планировать свои преступления. Они отлично знали, когда поедет домой Василевский, и знали, что за рулем будет сидеть он сам, они знали, когда Рудницкий будет давать концерт и когда получит за него гонорар, они знали про вечеринку в «Формуле», и, подозреваю, что они догадывались, какая сумма будет лежать в их сейфе…

– Кстати, какая там лежала сумма? – перебил его генерал. – Мне что-то ничего об этом не известно.

– Это потому, что Портнов довольно туманно рассуждает на эту тему, – объяснил Гуров. – Он даже в прокуратуре так и не назвал точную цифру. Ссылается на потрясение, на пропажу каких-то бланков отчетности… А по-моему, он просто не хочет признаваться, что в сейфе у него лежала неучтенная наличность. Скорее всего, так оно и было. Род деятельности, которым занимается «Формула», лично у меня вызывает некоторые сомнения. На мой взгляд, он чересчур закрыт от взоров общественности.

– Ладно, черт с ней, с «Формулой»! – махнул рукой генерал. – Давай дальше о своих озарениях.

– Так вот, преступники, несомненно, вращаются, так сказать, в высшем обществе. Вынюхивают, высматривают, мотают на ус. Возможно даже, пьют шампанское с будущей жертвой. Когда видят, что можно поживиться, проводят операцию. Об их истинных намерениях никто не догадывается до последнего момента.

– Почему же их никто не знает в лицо? – спросил Орлов. – Даже в последнем случае, когда они, судя по всему, действовали без всякого грима, никто их не узнал? Как это может быть, если они постоянно вращаются в этом кругу?

– Это не совсем так, – покачал головой Гуров. – Женщина, которая пострадала при налете на «Формулу», утверждает, что лицо одного из бандитов ей смутно знакомо. Она не может вспомнить – откуда, но уверена, что видела раньше этого человека. Кстати, мы делали на всякий случай запрос в Воронеж – там ни сном ни духом. Но этого следовало ожидать. Безо всякого сомнения, это местная банда. Потом, в двух случаях они использовали противогазы, что, конечно же, затрудняет их опознание…

– Противогазы им нужны были не столько для маскировки, – возразил Крячко, – сколько для безопасности. Ребята увлекаются химией.

– Нет, все равно не понимаю! – сердито сказал Орлов. – Постоянно крутиться среди потенциальных жертв, постоянно лепить горбатого про то, что они являются бизнесменами, меценатами, офицерами, политиками и черт знает кем там еще, постоянно менять костюмы, галстуки, свободно проходить фейс-контроль в закрытых клубах… Как это возможно?

– Это возможно, – сказал Гуров. – При наличии интеллекта и достаточного опыта. И то и другое у этих ребят, безусловно, имеется. И в то же время ты абсолютно прав, Петр! Я тоже долго ломал голову, как это возможно, что никто их не знает? А главное, зачем им этот риск? Если они вхожи в высшее общество, значит, они должны быть богаты – так я рассуждал вначале. А потом вспомнил одну вещь, которую мне сказал сержант Головко…

– Вот еще одна головная боль! – с отвращением поморщился генерал. – Головко ваш! У начальника этой части обнаружились высокопоставленные родственники, он поднял дикий шум, обвинил нас в провокации, в порче военного имущества, подключилась военная прокуратура, и мне еле удалось замять дело. Головко, насколько мне известно, отделался десятью сутками гауптвахты и готовится к дембелю.

– Ха! – возмущенно сказал Крячко. – Хороши порядки в танковых войсках! Они там бросают пост в любое время, сдают напрокат машины, тырят консервы, хлещут самогон – и все сходит с рук! А если учесть, что эти деды еще и лупят по голове полковника Крячко…

– Вы же не делали официального заявления по этому поводу, – хмуро сказал генерал. – Большая ошибка, по-моему.

– Это верно, – кивнул Гуров. – Но дело в том, что мы обещали мерзавцам не поднимать по этому поводу шум, если они нам честно все расскажут. Мы полагали, что на них и без того будет что повесить. А вышло вон как! Та информация, которую они нам преподнесли, не компенсирует страданий Стаса, это точно. Но теперь поздно кулаками после драки махать.

– Но что-то Головко тебе все-таки рассказал, – напомнил Орлов.