Он помнил каждую мелочь из своего сна и теперь начинал догадываться почему. Какая-то часть сна могла оказаться такой же реальной, как окружающая его действительность.

Миры смещаются во времени и пространстве. Их великое множество вокруг и, если смотреть уголками глаз, миры начинают течь, превращаться в дымку воспоминаний, во что-то эфемерное — возможно, он побывал в одном из таких эфемерных миров — он не мог объяснить происходящие с ним странные вещи.

Но рукоятка меча холодила его ладонь. В ее узорах бежали какие-то неведомые, ни на что не похожие животные, возможно, это были львы того — другого мира.

Вдруг он понял, что знает этих животных, видел их однажды… Он достал флакон с эликсиром и сравнил их с теми, что были изображены на печати… Последние сомнения исчезли. На рукоятке меча звери изображались в движении, потому он и не узнал их сразу. Это открытие укрепило его в принятом решении.

Роман с трудом дождался вечера. Как только над горизонтом появилась первая луна, Роман направился к озеру, сжимая в руках флакон с эликсиром.

Он выполнил все условия и тем не менее понимал, что превращение может не удаться, что эликсир, рассчитанный на иных существ, может вообще не подействовать на человека или скорее всего подействует как отрава.

Сомнения овладели Романом с новой силой. И хотя за эти семь дней ожиданий и снов ничего, в сущности, не изменилось, он по-прежнему не боялся смерти, но знал, что если сейчас погибнет, то никто уже не сможет помочь Элии. Лишь вещий сон, лишь одинаковые изображения на рукоятке меча и печати флакона помогли ему сделать последний шаг. Озеро молчало, как молчало все эти дни. В отражениях, которые он часами рассматривал, свесившись с крутого берега, ничего нельзя было угадать заранее. Там то возникали старинные замки и виднелись стены неведомых городов, то какие-то непонятные существа занимались своими непонятными делами — озеро было глазом в иные миры. Иногда изображения сминались, уходили в темную глубину, и им на смену всплывали новые картины.

Дождавшись выхода второй луны, он решил, что можно начинать. Время подошло. Семь полных суток остались позади. На этот раз пробка флакона открылась легко, и резкий нездешний запах поплыл над водой. Роману понадобилось несколько минут, чтобы к нему привыкнуть. Наконец он поднес флакон к губам. Только тогда, на том месте, где он сам должен был стоять, в отражении появился лик старца.

— Я все помню, — сказал ему Роман. — Я помню все условия и последствия. — Но старец молчал, как молчали все отражения этого озера, и лишь внимательно смотрел в глаза Роману, словно сомневаясь, хватит ли у него мужества сделать последний шаг в мрачную бездну, без возврата. Роман усмехнулся и одним глотком выпил эликсир.

Жидкое пламя пробежало по всем его членам. Он пошатнулся, выронил флакон, и тот без всплеска, с коротким бульканьем ушел на дно.

Роман осел на землю, погружаясь в мертвый сон без сновидений, в котором была только боль и мука неизвестности.

Поверхность озера замутилась, и глухо заревел ветер в вершинах деревьев. Это был последний звук, который он слышал.

Элия очнулась в огромном сводчатом зале. Она лежала, плотно завернутая в серый плащ, на высоком ложе с балдахинами.

Гнев и боль вернулись вместе с сознанием, она еще ощущала когтистые лапы, грубо впившиеся в ее плечи, глубокие синие отметины оставались в этих местах до сих пор.

Спрыгнув со своего ложа и волоча по полу огромный, нелепый плащ, она бросилась к окну, отдернула толстую, пыльную штору и выглянула наружу. Перед ней простирался невиданный каменный град.

Крыши строений напоминали резное кружево и заканчивались у монолитной стены, такой же серой, как стены домов и пролеты города.

Большего нетребовалось, чтобы понять: она находилась в граде летунгов, в граде, из которого не было выхода живым.

Она знала о том, что ее ждет здесь, и готова была бороться до самого конца, до последнего момента, когда ее бездыханное, мертвое тело полетит вниз с огромной высоты и разобьется о камни.

Но даже эта картина, ярко вспыхнувшая в ее сознании, не смогла сломить волю к сопротивлению и пригасить безудержный гнев за нанесенное ей оскорбление. Элия была дочерью гордого народа. Похищение в день праздника солнца не может быть прощено или забыто. Все ее родичи, как один человек, будут мстить, пока не погибнут или не уничтожат летунгов. Все они наверняка здесь, внизу, под стенами этого города. Она не знала, какой высоты стены и что собой представляет скала, на вершине которой расположился город, зато знала: тот, кого она любит, не остановится.

Она оглядела зал в поисках оружия или хотя бы более подходящей одежды. Под плащом, кроме золотой сети, на ней ничего не было.

Зал выглядел огромным и пустым. Старые облезлые гобелены местами поседели от плесени, огромные окна, закрытые плотными шторами, почти не пропускали свет, и потому здесь царил полумрак.

Зал производил впечатление заброшенности, запустения и несметного богатства его хозяев. Пол, вымощенный полированной перламутровой плиткой, все еще отсвечивал всеми цветами радуги, с трудом пробивавшимися из-под слоя грязи. Покрытая пылью паутина свешивалась с гобеленов, расшитых жемчугом и золотыми нитями. Лепные каменные украшения стен и потолка говорили об утраченном искусстве каких-то древних художников.