Шрифт:
LXXV
Примерно в три часа метеоритом
Накрыло наш обоз.
– - Какой удар!
Жалею о сервизе, вдрызг разбитом
(Еще погибли паж и кашевар).
– -
Царевне обожгло подол -- кошмар!
Она визжала: "Ух, головотяпы!" --
И обещала уйму лютых кар.
Да, не хотел бы ей попасться в лапы...
О ужас! Нетопырь моей коснулся шляпы!
LXXVI
Три двадцать и четырнадцать секунд.
– -
Большой пожар на западной равнине:
Пылает город.
– - Битва или бунт?
– -
Ах, это город Балх! Боюсь, отныне
Конец его богатствам и гордыне...
– -
Близ нас парит чудовищный грифон!
Удвоил стражу: дам отпор скотине!
– -
Отставить. Пронесло. Убрался вон.
Летим не без помех, но все же без препон.
LXXVII
Три тридцать.
– - Отдохнуть велит рассудок.
Пятиминутный сделали привал
На облаке.
– - Внизу, под звуки дудок
И бубнов, шел пикник, иль карнавал:
Облюбовав обширнейший прогал
Меж древних кедров, буйные оравы
Отплясывали. Кто не танцевал --
Другие находил себе забавы,
А кое-кто и спать ложился прямо в травы.
LXXVIII
Убил гуляку, обронив брегет
(Хорошие часы, ей-Богу, жалко!) --
Два золотых тотчас метнул вослед,
В уплату за услуги катафалка.
– -
По мопсу ханской дочки плачет палка:
Ворчал в ответ на мой игривый свист!
– -
Царевна, как заправская гадалка,
Тасует карты: назревает вист.
– -
Сыграли. Говорит, я на руку нечист.
LXXIX
И в шахматной игре свою сноровку
Царевна показала после карт.
Под шахом совершая рокировку,
Вошла в неподражаемый азарт
И зарычала, точно леопард.
– -
Четыре с чем-то.
– - Ранняя пичуга
Поет.
– - Прислуга дремлет у бомбард.
– -
Царевна спит.
– - Царю придется туго:
Во сне зовет она возлюбленного Гуго.
LXXX
Ох! Маховое выпало перо
Из левого крыла! Ужель дряхлею?
Да нет же! Чует, чувствует нутро:
Я полон сил! Ведь я себя лелею
Как цветовод -- любимую лилею!
– -
Примерно пять. Зарей горит восток.
– -
Примерно в шесть увидели Пантею.
– -
Велю снижаться за витком виток,
Чтоб нами весь народ полюбоваться мог.
LXXXI
По нисходящей прянули спирали.
– -
Какие толпы! Сколько суеты!
– -
Мещане в высь восторженно взирали,
Как солнце увидавшие цветы.
– -
Велел парить, убавить быстроты.
– -
Бутоны, первоцветы луговые
Несметно, как осенние листы,
Повсюду сыпались на мостовые.
– -
И ликовал народ, вытягивая выи.
LXXXII
А дальше, мнилось, лицами зевак
И улицы и площади мостили!
Над каждой кровлей полоскался флаг,
И стягами украсили все шпили:
Старались, не ленились, простофили!..
По городу катился громкий гул,
И чудилось, бушует море, или
Большое стадо буйволов спугнул
Охотник (сей пассаж -- народу не в похул).
LXXXIII
"Ура невесте царской! Честь и слава!" --
Разнесся рев. Невеста же в ответ
Раскланялась налево и направо,
Меча пригоршни золотых монет --
Не медяков, как утверждали, нет!
Я не иду к царевне в адвокаты,
Но клевета сия -- постыдный бред!
О, сколь неблагодарны скорохваты,
Спешившие ловить цехины и дукаты!
LXXXIV
Но все же всяк ревел, как добрый слон:
"Кроханна, славься!" И под эти клики
Мы низлетели наземь близ колонн
Имперской знаменитой Базилики.
На караул гвардейцы взяли пики,
Вельможи низко поклонились нам
И подняли приветливые лики.
Вступаем во дворец... О стыд и срам!
Какой хаос! Какой нежданный тарарам!
LXXXV
Замест монарха и монаршей свиты
За широко раскрытыми дверьми
Крикливые столпились троглодиты,
С несмысленными схожие зверьми --
Вернее, эльфы, пьяные вельми.
Шваль: судомойки, вице-судомойки,
Лакеи -- эту дрянь поди уйми,
Когда у них разгар лихой попойки!
И все до одного трещали, словно сойки.
LXXXVI
Потом узрел коронного судью
На четвереньках: полагаю, эля
Несчастный выпил целую бадью;
Градоначальник, ставший жертвой хмеля,
Вовсю бранился, кулаками целя
Соседу в ухо, или же в висок;
Стряпухи же лобзали менестреля.
Кто мог шагать -- шагал наискосок,
И от паденья был подчас на волосок.
LXXXVII
Поэт придворный вскачь по вестибюлю
Примчал к царевне, оседлав шута,
И проталаму спел, а после -- дулю
Явил... И вся лихая сволота
Заржала! В гневе я отверз уста:
"Где государь? Ответствуйте!" Куда там...
Царевну одолела дурнота.
Я крикнул, дал приказ войти солдатам.
И кинулся царя искать по всем палатам.
LXXXVIII
И тут новейший царский блюдолиз
Навстречу мне шагнул, давясь от смеха:
Напившийся до положенья риз
Гадатель Плудт..."
Немалая утеха!
Маг не разбил, что скорлупу ореха,
Себе главу! Меж персонажей враз
Возникла бы досадная прореха --
Но летописец утешает нас:
В живых остался маг, меж магами -- алмаз.
LXXXIX
И, как сановник, облеченный властью,
Плудт повелительно прервал дебош...
<...>
Перевел Сергей Александровский
* ГИПЕРИОН. ОТРЫВОК *
КНИГА I
Сойдя в глубокий, мглистый, гиблый дол,
Где свежестью не веет поутру,
Где полдней жарких нет, и звезд ночных,