— Расскажи мне еще раз об этом, — попросил Ник, — только все-все до мельчайших подробностей. Ничего не пропускай, ни одной мелочи.

Я стала рассказывать. Ник слушал, не перебивая. Когда я закончила, он спросил еще раз:

— Значит, она пришла прямо сюда, вот на это место, а потом просто стояла здесь с фотографией Камиллы в руках, так?

— Да, — сказала я, — и все это было очень странно.

Ник медленно обошел площадку, потом осмотрел пляж и, наконец, воду у самого берега. Я знала, о чем он подумал: та же мысль пришла в голову и мне прошлой ночью, когда я лежала без сна после нашего с Евой путешествия.

— Камилла… ты думаешь, она утонула… утопилась? — спросила я с ужасом.

— Или ее утопили, — медленно сказал он.

— Но… но в этом случае Ева смотрела бы на море, а не вниз, — воскликнула я.

— Да, наверное, ты права.

— А ведь она даже ни разу не подняла голову. Все время смотрела в землю.

— Но ты же знаешь, — напомнил мне Ник, — что она ведет себя не так, как нормальные люди. Сколько времени, по-твоему, она здесь простояла?

— Минут двадцать, я думаю.

— Сегодня, я вижу, она еще больше замкнулась в себе. Но теперь-то мы знаем, что она может вырваться из этого транса, если захочет. А это означает, что состояние ее не так безнадежно, даже несмотря на видимое ухудшение.

— Да, но у нас так мало времени. Мистер ван Дорн сказал, что потерял всякую надежду, а ты ведь знаешь, что это значит.

— Да, знаю.

Он крепко сжал мою руку. Мы оба знали, что битва наша почти проиграна. И в то же время были уверены, что существует способ вернуть Еву к нормальной жизни.

Заметив, что все еще сжимает мою руку, Ник выпустил ее, потом взял меня под локоть и повел вниз по пляжу. Мы постояли у воды, посмотрели, как волны набегают на песок. Но мысли наши были далеко отсюда.

Они были полны отчаяния: мы оба думали о несчастной девушке и о том, что, возможно, не успеем вытащить ее из безумия. Можем не успеть! Ник, я чувствовала, тоже успел привязаться к ней, как и я, и так же, как и мне, ему было нестерпимо думать о том, что она надеется на нас, а мы не сможем ей помочь.

— Может быть, я взялся за невыполнимую задачу; — сказал вдруг Ник. — Может быть, я просто не умею лечить такие болезни.

— Не смей! — сказала я почти с яростью. — Не смей так говорить! Кто же еще, если не ты? Ты великолепный врач. В один прекрасный день ты прославишься, люди будут приезжать со всего света и привозить своих родных к тебе на лечение. И ты будешь им всем помогать. И других врачей будешь обучать своим методам. Это все будет, я знаю.

Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

— Ну как мог я хотя бы на минуту усомниться в себе, когда ты в меня веришь?! Остается только надеяться, что я достоин твоего доверия.

— Конечно! У тебя просто было слишком мало времени.

— Да, время — это то, чего нам сейчас больше всего не хватает.

— Знаю, мой дорогой. Господи, если бы только я могла убедить мистера ван Дорна подождать еще немного, позволить нам закончить лечение.

— Но прежде чем продолжать лечение я должен… мне просто необходимо выяснить, что же вызвало этот шок. А никто в семье этого не знает. А может быть, просто не хотят говорить.

— Как?! Ты думаешь, они что-то скрывают от нас?

— Пока я недостаточно хорошо их знаю, чтобы ответить на этот вопрос. Мистер Тайлер пообещал мне вчера еще раз, что постарается что-нибудь разузнать о Камилле. Дай Бог, чтобы ему это удалось. Мистер ван Дорн просил его приехать сегодня. Ты, конечно, понимаешь, что это может означать.

Я непроизвольно содрогнулась. Ник порывисто привлек меня к себе.

— Пора возвращаться. Любовь моя, ты одна придаешь мне силы.

И в его объятиях, в долгом поцелуе я на некоторое время отключилась от происходящего и от того, что нам еще предстояло.

Он выпустил меня и сказал с грустной усмешкой:

— Ну, так и быть, на сегодня достаточно. Надеюсь, в недалеком будущем у нас будет больше времени для себя. Но не раньше, чем мы вылечим Еву.

— …чем ты вылечишь ее, — поправила я. — Моя роль сводится к наблюдениям и выполнению твоих инструкций.

— Ну-ну, не скромничай, — сказал он с улыбкой и, легонько обняв за талию, повел меня обратно к дому.

Уже подходя к воротам, мы увидели приближающийся экипаж — это приехал мистер Тайлер. Мистер ван Дорн вышел ему навстречу и увел в свой кабинет.

— Пойдем пока наверх, — сказал Ник. — Он потом поднимется к нам. Никто не должен слышать то, что он нам расскажет. Может быть, он все-таки узнал что-нибудь. Я все больше укрепляюсь в мысли, что разгадка в Камилле.

Мы поднялись в комнату Евы. Там была только миссис ван Дорн. Она вышла с Ником в коридор, конечно же, чтобы обсудить с ним состояние дочери.

Я села с Евой и постаралась сделать вид, что ничего особенного не происходит. Впрочем, скорее всего она бы все равно ничего не заметила: она сидела абсолютно неподвижно, глаза опущены, руки сжаты и сложены на коленях. Непонятно было даже, заметила ли она, что я вернулась.