– О - о люди!

3.

Баку с Симоной были чрезвычайно поражены, рядом с кладом оказались письма детей, где были обращения к Богу.

Понурив голову, они прогуливались по кварцевой земле, по поросшему мху, вдыхая сухой ветер пустыни.

Впереди показалась высокая старая башня. Стены башни покрыты мхом, лианой, там никто не жил. Внутри башни винтовая лестница, она вела к самой вершине, к 30 этажу этого строения.

Наши путники приземлились у башни, дышали воздухом.

Мемине понравилась башня, она по несколько раз поднималась, спускалась на крышу башни, резвилась, кричала сверху Баку и Симоне.

Последние улыбались ей в ответ. Но скоро случилось непредвиденное. После трех дней привала на апшеронской земле начался ветер, его уже не было тут давно. Камыши и деревья рвались в разные стороны, ветер гудел как заводская труба.

Мемина почувствовала себя худо, скорбела, тихо жаловалась на головные боли, поднялась на верх, и оттуда прыгнула вниз, успев крикнуть Баку:

– Эх - эй!

Баку остолбенел, Симона замерла от ужаса. Мемина скончалась тут же, на месте.

Похоронной процессии не было. Ныне нигде не было кладбищ и надгробий. Такое положение наступило в 23 веке.

Баку помрачнел, по его телу бежали невыносимые мурашки. Симона сдержанно всхлипывала.

Раньше умерших закапывали, теперь же тело испарялось на глазах, превращаясь в белую птицу. Легко, как по маслу.

Но превращение тела в птицу было не сразу, вначале происходил небольшой взрыв, сверкала молния, раскачивались деревья, в небе метались странные тени и огни, повсюду дым. Лишь после этого наступало превращение.

Вот и Мемина преобразилась в беленькую чайку, взмахнула крыльями, упорхнула вверх.

– Это лучше, что было лет триста назад. Это душа, - горько выдавил из себя Баку, указав в синеве неба на чайку.
– Такой смерти никто не побоится. Это лучше, чем гнить под землей.

Чайка в небе странно крякнула, описала дугу. Это была тень руки отца Баку. Баку и Симона до конца проводили взглядом чайку, надолго задумались. Они стояли перед белой стеной башни как призраки смерти. Баку достал плитку шоколада, рассмотрел ее, хотел было откусить, потом раздумал, убрал в карман.

– Да, Баку, для землян наступили хорошие дни. Теперь я смерти не боюсь, - подтвердила Симона с увлажненными глазами.
– Лучше парить в воздухе, чем лежать в одиночестве.

– Ощущение смерти для червяка и великана одинаково. Человек не боится быть мертвым, но он боится умереть. Что будет через триста лет, нас не интересует, хотя мы прекрасно знаем, что нас не будет в живых. Но мы боимся перехода из жизни в смерть, а это продолжается всего лишь несколько секунд, - глаза его скользнули по губам Симоны.

Баку неохотно поплелся к машине. Симона последовала за ним.

– Хочу увидеть водопад, это на границе с Россией, у Дагестана, поедем?
– любезно предложил Баку. Та кивнула головой взнак согласия.

Желтый 'Бэмри' метнулся в воздух, полетел на Север.

– Останови машину, - приказала Симона.

– Зачем?

– Приземлись, я хочу поцеловать тебя, - гордо скомандовала Симона.

Баку посмотрел на нее так, будто видел ее впервые.

Машина спустилась на землю, к розовым скалам, с грохотом притормозила. Они не вышли на воздух, сидели в кабинке машины.

Симона пристально глядела в глаза Баку, тот не отводил взгляд.

Они цепко всматривались друг другу в ротик, скользили глазами по щекам, издавая слабые стоны.

Они глазами затрагивали чувствительные струны низменной плоти. У Симоны была чудесная кожа, молочная, белая, без изъянов.

В современном мире целовались без контакта, на расстоянии.

Так продолжалось минут 10, потом наши герои продолжили свое путешествие на север страны.

4.

В 7 часов вечера они прибыли в район Закатала, тут же спустились к коричневому домику у высокого черного ската.

Во дворе домика верандовая качалка, колодец, рядом стояла белого цвета летучая машина 'Норд'. Из дверей дома пробивался слабый луч света.

Гостеприимство потеряло свое значение, все летели в гости к совершенно незнакомым людям без предупреждений.

Баку с Симоной вошли за калитку, двинулись во двор, прошли к дому. Веяло знойным душком, как бы морем, хотя моря не было вообще, тем более тут. Воздух в горах разжиженный, но этого не чувствовалось, тут во дворике было что - то не так.