Встал, подошел к балконной двери, все еще открытой, опять закурил. Шнайдер сидел у столика, задумчиво покручивая в пальцах стакан. Разговора пока не начинал. Но Евгений не торопил его. Заговорит, куда он денется. Когда созреет.

В ночной темноте фонари подсвечивали листву деревьев в сквере. Было очень тихо. Нигде не орали пьяные компании, не завывали сигнализации потревоженных кем-то автомобилей. Здесь Миронов действительно что-то не слышал, чтобы хоть когда-то раздалось это душераздирающее: «Уа, уа, бип, бип, бип!», которым переполнены московские ночи. Один приятель как-то пошутил: «По ночам автомобилям снится, что их хозяева потерялись, и они кричат в ужасе».

А люди от их крика просыпаются в холодном поту…

— Слушай, — обратился он к Карлу. — Ты никогда не рассказывал о своих родителях. Они живы?

— Нет, — покачал головой Шнайдер. — Уже умерли.

— А кем они были?

— Папа — большим начальником, а мать — домохозяйка. Ей незачем было работать. Да она бы и не смогла.

— Почему это?

— Язык плохо знала, — нехотя признался Карл.

— Как это? — не понял Евгений.

— Понимаешь, она… была русской.

— Вот это да! — ошеломленно сказал Евгений. — Ничего себе! Так выходит, ты сам — наполовину русский? А у евреев вообще национальность по матери считается. Ни фига себе — соотечественник! Что же ты раньше молчал?

— Да как-то к слову не пришлось, — сказал Карл. Водка уже начала свое благотворное действие. Щеки у него порозовели, на лбу выступили капельки пота.

— И где твой отец ее нашел? — не унимался Евгений.

— В лагере…

— К-каком лагере? Концентрационном, что ли? — от удивления Миронов даже начал слегка заикаться.

— Можно и так сказать. В ГУЛАГе.

— Что там-то твои родители делали? — возопил совсем уже ошарашенный Евгений. — Они что, шпионами были?

— Ну почему, шпионами? — недовольно поморщился Карл. — Отец в Поволжье газетой руководил. А война с Германией началась, его и забрали. Потом на поселении жил. Там с мамой познакомился. Ее отец каким-то заслуженным комиссаром был. Попал под сталинские репрессии, семья тоже. Вот они познакомились, поженились. А когда война кончилась, уехали в ГДР. Отец коммунистом был, здесь неплохую работу нашел, стал директором завода.

— Так вот почему вы с Паулем так хорошо по-русски разговариваете, — догадался Евгений. — Вы же и впрямь наполовину русские.

— Не знаю, — скривился Карл. Ему явно не нравилась такая постановка вопроса. — Я себя чувствую настоящим немцем!

— А Пауль? — вкрадчиво спросил Миронов.

— Пауль может думать так, как он хочет! — заявил резким тоном Шнайдер. И стало ясно, что старший брат его совсем не считает себя чистокровным германцем и тяготеет к славянам. Отсюда его приятельство с советскими офицерами и интерес к происходящему сейчас в России.

— Н-да, интересные новости… — протянул Евгений. Затушил окурок, решительно добавил в стаканы. — За это точно надо выпить!

— За что — за это? — не понял Карл.

— Ну… — смешался Евгений. — За такие новости!

— Не понимаю, что особенного в этих новостях, — сказал Карл, но все же опрокинул стакан в рот. Стал усиленно жевать твердую колбасу. Движения его уже приобрели некоторую вольность, даже размашистость, и Евгений понял, что «клиент дозрел».

Он тоже закусил колбасой, взял новую сигарету и как бы между делом спросил:

— Так о чем ты со мной хотел поговорить?

Карл тут же сник. Исподлобья посмотрел на Миронова, потом попросил:

— Сигарету не дашь?

— Ты же не куришь!

— А-а! — Карл махнул рукой. — Сейчас надо закурить!

Неумело прикурил, затянулся, закашлялся, но сигарету не бросил. Нетвердо ступая, сходил на балкон, принес пепельницу. Евгений подумал, что такого поступка мужа Анна не одобрит, но промолчал.

— Вот о чем я хотел поговорить, — решился наконец Карл. — Я — предатель!

— В каком смысле? — прищурился Миронов.

— В самом прямом! Я тебя предал и Наташу тоже.

Он помолчал немного, потом добавил:

— И себя предал.

Евгений вздохнул, но торопить его с признаниями не стал. Пусть уж сам выговорится.

— Ты про Маргариту знаешь? Знаешь, знаешь, я вас знакомил! Она хорошая женщина, только стерва. Много раз хотел с ней расстаться, но так и не решился. Я ведь не часто у нее бываю. Только когда в Москву приезжаю.

Он сильно затянулся, опять зашелся кашлем и опять не стал гасить сигарету.

— И вот недавно пришел ко мне в офис человек. Здесь, в Эрфурте! И положил мне на стол фотографии. А там мы с Маргаритой в таких положениях!…

Карл помотал головой. Ему трудно было рассказывать, но он все-таки себя пересилил.

— Ну, ты знаешь, что у мужчины с женщиной бывает! Да еще с такой энергичной, как Маргарита. И эти люди все засняли. Я не знаю, каким образом! — вдруг повысил он голос. — Потом всю квартиру обшарил — ничего не нашел, никаких камер!

— Тихо, тихо! — постарался угомонить начинающего бушевать немца Евгений. — А то Анна услышит.