Несмотря на проявленное упорство, захватить броневик кантонцам никак не удавалось. Против него кантонцы сосредоточили большие силы, плотным кольцом окружили его, засыпали снарядами, но он по-прежнему методично вел обстрел приближающихся к нему вражеских цепей, допуская их к себе почти вплотную и расстреливая в упор из пулеметов и минометов. Снаряды броневика наносили страшные потери южанам, так как на нем были морские орудия крупного калибра. Один такой снаряд мог запросто развалить целый дом. Русские минометчики, пристрелявшись, сносили одну за другой крыши домов, на пороге залезали их враги. Броневик все время продвигался, желая нанести наибольший урон противнику. До вечера 23 марта броневик продолжал сражаться.

Кроме страшных потерь со стороны южан, у них не было никакого результата. Охватив вокзал полукольцом, они усилили обстрел и ждали момента, когда у его защитников иссякнут боевые запасы. Но бронепоезд был загружен ими под завязку, и русские не прекращали бомбардировку. Все ведущие газеты мира писали в те дни о героическом бое бронепоезда Котлярова. Корреспондент «Таймс» упоминал еще 23 марта, что русский бронепоезд храбро обороняется в квартале Чапей от непрестанно атакующих его коммунистических шаек. Коммунистическая «Юманите» клеветнически изображала действия белогвардейского бронепоезда: в ней говорилось о грабежах в Шанхае, совершаемых солдатами Сун Чуанфана. Газета добавляла: «Белые русские с бронепоездом присоединились к кровавой оргии. Медленно двигая его взад-вперед между Северным и Северо-Восточным вокзалами, они стреляли из пушек и пулеметов без видимой цели, кроме желания извести снаряды и причинить как можно больше убытков китайскому народу…» [333]

Постепенно и оставшейся части команды бронепоезда стала очевидной бесполезность дальнейшего удержания вокзала: помощь не приходила, и они остались один на один против армии Чан Кайши и банд коммунистов. Небольшими группами по два-три человека, среди гор мертвых тел, под пулями партизан, между стен огня, пошли русские «под защиту иностранных держав». Однако здесь, у колючей проволоки, дорогу к жизни им преградили британские солдаты. Англичане отказали русским в убежище. Последним оставалось тем же путем возвратиться в свою стальную могилу. Положение становилось критическим. В конце концов Котляров собрал оставшихся людей и, отогнав кантонцев массированной стрельбой, полный решимости, отправился к заставе у прохода.

Была уже ночь, но огонь пожаров освещал дорогу, как днем. Ослабевшие от потерь партизаны ночью не решились возобновить штурм. Оставленный русскими вокзал продолжал оставаться незанятым. У застав сверкнули английские штыки. Англичане медлили с пропуском. Для русских, остающихся в китайском городе, положение становилось отчаянным. Обнаружив бездействие своего главного ободрителя, бронепоезда, сунчуанфановские солдаты стали стекаться к месту ожидания русскими пропуска. Пропустить китайцев в свою концессию англичане отказались категорически. Обозленные и испуганные, они стали тащить русских назад: «…Ваша еще маломало работай. Наша шибко боись… Ваша бери сколько хочешь денег… Без ваших – наша смерть…» Отказ вернуться на боевые позиции страшно озлобил теряющих свою последнюю соломинку солдат. Обнажились мечи, употребляемые китайцами при казни. На русских были направлены сотни винтовок. В этот момент от английского командования, на которое надавили входившие в охрану сеттльмента русские волонтеры, пришло милостивое разрешение «впустить русских». Команда бронепоезда прошла мимо шеренг англичан, уже приготовившихся к бою. Она прошла, недосчитавшись шести человек, которые остались на вокзале. Снова заработали, подбадривая обрадованных сунчуанфановцев, скорострельные пушки. Еще половину суток шел бой. Еще половину суток держала горсточка русских залитую кровью и раскаленным огнем «командную высоту». Наконец вражеская лавина залила последний очаг борьбы. Каким-то чудом двое русских все же сумели спастись. Вместе с остатками сунчуанфановцев они были пропущены с разрешения англичан в сеттльмент, где были интернированы. Четверо русских попали в руки палача, и их умертвили на глазах английской заставы, «сохранявшей при этом полное самообладание» [334] .

В Шанхае находились два броневика Русской группы. Один из них, «Синьцзян» полковника Михайлова, вернулся удачно в Нанкин перед боем.

Оставшаяся группа Сун Чуанфана была почти целиком уничтожена в неравном бою. Вскоре Пи самонадеянно пробрался к Чжан Цзучану. Целую неделю после поражения у Шанхая и затем у Нанкина шаньдунский тупан, по свидетельству русских, находился «в страшно угнетенном состоянии» и его войска, в том числе и белые, были предоставлены сами себе [335] . Отыгрался он за это поражение на Пи и других мелких фигурах, которых по его приказу казнили. По русским данным, «все это произвело впечатление» [336] .

В разгар Северного похода сил Чан Кайши в Нанкин, которому угрожала опасность с их стороны, были стянуты части Нечаева. К озерам у реки Янцзы, на самое угрожаемое направление, была направлена русская бригада пехоты генерала Макаренко. Это была ударная часть стотысячного заслона войск Северной коалиции.

Войска Гоминьдана успешно провели десантную операцию через озера у Янцзы и ударили по северянам, в центре которых находились два русских полка. К тому времени войска северян были деморализованы невыплатами жалованья, плохим питанием и обращением командования. Китайские части не получали денег 15 месяцев, а русские – полгода. Тихобразов так писал об этом: «Вот Вам и ландскнехты, как думают некоторые. Вряд ли найдутся ландскнехты, служащие без жалования» [337] .

Поэтому при наступлении войск Гоминьдана у Нанкина силы коалиции дрогнули на флангах и побежали почти без нажима врага, бросив нечаевцев. Русскую пехоту поддерживал лишь один бронепоезд. Русские, не зная о бегстве соседей-китайцев, приняли бой в невыгодных условиях, сдавленные холмами и топкими рисовыми полями, против превосходящего по численности и вооружению противника. Как писал А. И. Черепанов, красный военный специалист Гоминьдана, «советник Чана А. Черников специально подготовил заранее для действий против белых 17-ю Кантонскую дивизию. Во встречном бою 24 марта революционные части разбили «беляков», наступавших во хмелю с бутылками в руках» [338] .

Иностранцы, бежавшие из Нанкина, выражали глубокую симпатию русским, оборонявшим Нанкин и прикрывшим их эвакуацию. Генерал Макаренко предвидел неудачный исход боя и заявлял, что пропаганда среди войск северян и симпатии населения к кантонцам стали главными причинами поражения Северной коалиции. В качестве примера он привел случай, когда четыре русских офицера были отравлены в чайном домике, трое из них умерли, и только для одного яд не был смертелен. По словам иностранцев, эвакуированных из Нанкина, русские дрались отлично и только нестойкие, объятые паникой китайские части были причиной поражения северян под Нанкином, как и измена многих командиров [339] .