Такое весеннее празднество, во время которого представлялась или разыгрывалась сцена сражения бога со Змеем Иллуянкой, по-видимому, относилось к хорошо известному типу сезонных празднеств, первичный смысл которых заключался в придании земле новых сил после зимнего застоя; ритуальная битва символизировала торжество жизни над смертью или добра над злом. Хтонический смысл празднества явствует не только из его названия, но также из того, что оно посвящено Лельвани, которая была богиней Земли, и из того, что это празднество было связано с мавзолеем.

В одном хеттском тексте есть беглое упоминание о собрании богов, на котором «решаются судьбы», а это наводит на мысль о том, что хетты праздновали Новый год, так же как и вавилоняне; на таком празднестве разыгрывалась сцена собрания богов. Поскольку хеттский календарный год начинается, по-видимому, с весны, луруллия, может быть, и был самим новогодним празднеством; прямых свидетельств об этом, однако, нет.

Когда царь лично участвовал в празднестве, изготовлялась табличка с предписаниями, в которых праздничная церемония описывалась в мельчайших деталях. Многие из этих табличек сохранились, равно как и несколько табличек, в которых царь не упоминается в качестве центральной фигуры, хотя часто невозможно определить, о каком празднике идет речь, ибо название ритуала (колофон) отбито. Один из таких не идентифицированных текстов вполне может быть искомым перечнем предписаний к празднику пуруллия, ибо существует обломок, содержащий колофон этого ритуала, но больше ничего нет. Таблички, у которых сохранились колофоны, относятся к праздникам стужи (или зимы), к праздникам месяца, к празднику сторожки у ворот, праздникам камня хуваси многих богов, но главным образом к празднику растения антахшум, опять — таки в честь ряда богов. Антахшум — это съедобное растение, вероятно выраставшее весной, ибо это празднество, а может быть, только это, приходилось на весну. Описание празднества занимает целую серию больших табличек и существует в ряде мало различающихся копий, имущественная часть праздника заключается в жертвоприношениях и возлияниях, обращенных к большинству богов и богинь царства и к различным частям храма. Эти жертвы описываются с утомительными длиннотами и касаются множества различных видов снеди, включая растение антахшум; в этих описаниях интересны главным образом перечни упоминаемых божеств, а не монотонные подробности церемониальных процедур.

Обряды большинства этих праздников, по-видимому, были существенно сходными, так что мы почти вправе говорить о едином «царском ритуале». Значительная часть перечней с предписаниями неизменно предваряется описаниями нарядов царя, шествия к храму, проводов царской четы и других сановников на полагающиеся им места. Нижеследующие отрывки иллюстрируют стиль этих документов:

Уникальная церемония имела место, по-видимому, осенью в городе Гурсамасса (местонахождение этого города не установлено) в честь бога Ярри. Культовая статуя выносилась к камню хуваси, и там ее ублажали чествованием и пением, а также разыгрывали представление, описанное следующим образом:

Предполагают, что эта условная битва увековечивает некую историческую битву, происшедшую неподалеку; впрочем, такие ритуальные сражения нередко фигурируют в фольклоре.

Другая интересная церемония описывается в одном отрывочном документе.

Все это напоминает шествие вавилонян к дому акиту во время новогоднего праздника; впрочем, вероятно, это случайное сходство.

Описание подобных ритуалов занимает значительное место в хеттском архиве, но, к несчастью, многие из описаний сохранились лишь в отрывках или могут быть прочтены лишь частично. Вышеприведенных примеров поэтому достаточно, чтобы дать некоторое представление о разнообразии текстов подобного рода.

Для человека, принадлежавшего к любому из древних обществ, было аксиомой, что все явления природы, то есть все важное, что в ней совершалось и, по видимости, находилось вне человеческой власти, в действительности управлялось могущественными, но человекоподобными силами. Идея о том, что мир подразделен на отдельные части, каждая из которых находится под управлением особого божества, естественно рождалась из человеческой практики; этому, безусловно, способствовало рано осознанное наблюдение: не существовало двух сообществ, поклонявшихся совершенно одинаковым богам. Каждый город имел свой храм, и в каждом храме пребывало существо, которое, как правило, нельзя было увидеть и которое, несомненно, обитало на этом самом месте с незапамятных времен. Хеттский сочинитель выразил это такими словами:

Боги, стало быть, были невидимы и бессмертны. Но в остальном — в их нуждах, интересах, отношениях с их почитателями — они представлялись абсолютно схожими с людьми. Далее этого представления о богах еще не шли. Для хеттов было характерно то, что они без колебаний приписывали своим богам и богиням такое поведение, которое, с нашей точки зрения, надо было бы признять неприличным или по крайней мере недостойным. Бог для его почитателей был тем же, чем господин был для его рабов (см. выше). Его полагалось кормить, обслуживать, умиротворять и льстить ему. Но даже при всем этом нельзя было уповать, что он будет всегда на страже интересов своих слуг; часть своего времени он проводит в развлечениях, или в путешествиях, или во сне, либо — занимается другими делами, и в что время мольбы его почитателей о помощи оказываются тщетными (как это случилось с пророками Ваала на горе Кармел). Даже тогда, когда он выполнял свои обязанности, его действия порой не отличались мудростью и могли повлечь за собой непредвиденные последствия; в таких случаях его верный слуга должен был указывать ему на это, и можно было ожидать, что бог исправит свою ошибку. Хеттский царь, может быть, и признавал неисправимую греховность людей; но всегда могло случиться, что несчастье, постигшее человека или весь народ, было не следствием наказания за грех, а произошло лишь в результате божественного недосмотра. Всегда имелись демоны и злые духи, которые только и ждали случая, чтобы воспользоваться утратой бдительности покровителя.